— Сюда, сюда, — сказал Лось и открыл еще дверь.
Это была крошечная комната, оклеенная белыми глянцевыми обоями. Нина сидела на низком детском кресле, тоже белом, рядом стояла кровать в сетке, и на руках у нее лежала чудесная пышноволосая девочка. У девочки были горящие щечки и сонные закрывающиеся глаза.
— Вот... — громко начал Лось.
— Тсс!.. — погрозила ему Нина. — Она уже засыпает. — И снова запела: — И пошла, пошла Лисичка-Сестричка, постучала рыжей лапкой и спрашивает: «Теремок-теремок, кто в тереме живет?!»
— Я, Мышка-Норушка, я, Лягушка-Квакушка, я, Зайчик-По-Полю-Поскокиш, — сонно сказала девочка и открыла огромные голубые глаза. — Нина, а как же черта нет, если ты говоришь — он мохнатенький?
— Спи ты, маленькая, — шепотом прикрикнула на нее Нина. — Какой там черт, раз я с тобой? Слушай вот про Лисичку-Сестричку. Вот и отвечают ей... я сейчас, Николай Семенович.
— Да ты не уходи, — вдруг сказала девочка и посмотрела во все глаза, — а то я опять зареву!
— Нет, нет, — заверила ее Нина, — никуда я не пойду! И отвечают ей из теремка...
Николай продолжал еще стоять (Лось провалился сразу же), но она махнула ему рукой, и он вышел.
Лось сидел за столом и пил чай из стакана. Грязный никелированный чайник стоял рядом.
— Чайку? — предложил он.
— Спасибо! — ответил Николай неловко.
— Неудобно все это получается, — вздохнул Лось и как-то виновато и косо улыбнулся. — Садитесь, пожалуйста. Они сейчас. Вот послала за ней. Не хочет засыпать без тети Нины, и только. А там что? Беспокоятся?
Николаю вдруг стало жалко его.
— Нет, я просто проходил по коридору, — сказал он мирно.
— Вы садитесь, пожалуйста, они сию минуту. — Лось вздохнул. — Не может моя девочка прожить без нее и дня. Вот сегодня не видела ее и уж плачет. Всякие там у нее страхи, наслушается на дворе про чертей и скелетов, а потом и боится.
— Да, двор — это уж... — неловко согласился Николай.
— А матери нет! — опять вздохнул Лось. — Оставила нас мама.
— Умерла? — спросил Николай и спохватился.
— Сбежала! — ответил Лось. — То есть как сбежала? Ушла — и всё!