Н. Л.: В общем, палка всегда о двух концах.

М. К.: Верно. Вот почему приятно рассказывать эти истории. Реакция: отчасти вы ее можете предсказать, а отчасти — нет.

Н. Л.: Я хочу обсудить с вами некоторые сюжетные приемы, использованные в истории. У вас есть ящик с дневником отца Эмили. Есть двойной знак бесконечности. Есть закадровый текст и флэшбэки. Задумывали ли вы все это с самого начала? Собирались ли использовать закадровый текст? Она называет ящик и дневники «дорожной картой мести», но получается все совсем не так, как она ожидала.

М. К.: Мы задумали это все с самого начала. Драмы со сквозным сюжетом в нынешнюю эпоху довольно сложны для восприятия с ходу, особенно на эфирном телевидении: зрители просто устают, и сериал закрывают. Но если вы работаете над кабельным сериалом, то верите, что его не закроют, так что можно рассказывать историю медленнее. Вы верите, что вам дадут второй сезон. Поклонники этого жанра обычно предпочитают кабельное телевидение, а не эфирное, от которого могут устать. Так что я хотел, чтобы некоторые аспекты сериала не были тесно переплетены с повествованием. Плюс, поскольку сейчас столько доступных форматов, пропущенное можно наверстать. Я хотел, чтобы каждая серия была более или менее самодостаточной. По крайней мере, вначале. Когда я начинаю с закадрового текста Эмили, она рассказывает нам, что произошло, от лица маленькой девочки, и мы понимаем, что это не история о прощении. Она рассказывает о том, что уже произошло; она — рассказчик. Закадровый текст писать едва ли не тяжелее всего. Он занимает больше всего времени и больше всего раздражает, и я обычно переписываю его вплоть до самого выхода в эфир. Иногда он не вписывается в картинку, для которой вы его предназначили. Отличный тому пример — серия «Печаль», в которой умер пес Сэмми: я дописал закадровый текст буквально перед финальным монтажом и очень сильно рисковал. Что же касается других приемов... Двойной знак бесконечности — это просто символ эмоциональной связи с тем, что Эмили потеряла. Мне кажется, что, если не напоминать зрителям о ее потерях, они могут подумать, что это просто какая-то неуправляемая психопатка. Вот почему мы показываем зрителям детский дом и взрослых, которые врали ей: чтобы одновременно продемонстрировать, насколько добрыми и чистыми у нее были отношения с отцом. А еще у нее нет матери — до этого мы, несомненно, доберемся во втором сезоне.