Задушница отмечалась на кладбище, куда приносили обрядовую и другую пищу, раскладывая ее на могилах и накрывая на земле традиционную общую трапезу. В западной Болгарии, во Фракии, Родопах и других местах, где особенно сильны были родовые связи, люди рассаживались по «родам». Священники включили в погребальный обряд некоторые моменты языческого поминального ритуала: например, клали по ложке от каждого кушанья на могилы, «кормя» покойных, поливали могилы водой и вином («поили умерших»)^{820}.

Дни поминовения мертвых по смыслу стоят на грани общественных и семейных праздников. Общественный характер им придает единение родственных групп — социальных ячеек сельской общины, коллективно чтящих своих предков.

Сам праздник архангела Михаила (архангелов день) в народе не отмечался какими-либо обрядами — лишь ходили в церковь. Но это был один из дней, к которым приурочивали родовые праздники, описанные выше.

С заботами об охране собранного урожая связан древний праздник — мышиный день (мишин ден, мишини празници). Он не почитался в один и тот же день по всей стране, как и многие древние языческие праздники, не прикрепившиеся к христианскому календарю или не слившиеся с христианскими праздниками (например, пеперуда, герман и др.). В разных районах существовала местная традиция, чаще мышиный день отмечался около Димитрова дня, иногда на св. Екатерину — 24 ноября, св. Нестора — 27 октября и др. Праздновали его женщины, которым нельзя было работать по дому, прикасаться к муке, зерну, но следовало замазывать глиной дыры в стенах, в порогах и пр. Этот вполне разумный способ уберечься от мышей, однако, осмыслялся как магическое «замазывание мышам глаз». Кто-нибудь спрашивал: «Что ты делаешь?» — «Замазываю мышам глаза», — отвечала женщина. Вопрос и ответ были традиционными, являясь составной частью обряда^{821}.

Другой праздник почитания животных — волчий. Волчьи праздники (вълчи празници) отмечались несколько дней (от трех до двенадцати) во второй половине ноября, в промежутке между архангеловым днем и первой неделей рождественского поста. Ритуал его, как и мышиного дня, состоял из действий предохранительной и имитативной магии. Старались не работать (в особенности женщины). Не трогали острых вещей (по аналогии с острыми зубами волка): игл, ножниц, ножей, железного гребня для трепания шерсти, даже обычного гребня (женщины все дни не причесывались). Забивали топор в поленницу дров, не прикасались к шерсти, не пряли, не ткали (чтобы не напомнить волкам об овцах), не стирали, чтобы на пасти волка не появилась бы пена — признак бешенства. Выполняли различные магические действия, чтобы «закрыть волкам пасть»: зашивали себе подол, связывали ножницы, запирали на замок цепь, висевшую в очаге. При зашивании подола одна женщина спрашивала другую до трех раз: «Что шьешь?» — и получала традиционный ответ: «Зашиваю рот волкам»^{822}.