Но с тем же успехом можно сказать, что сюжет «Догвиля» и «Мандерлея» инспирирован приключениями Дональда Дака. Сама схема похожа на мультики о Дональде. Благодаря им я получил свое самое первое драматургическое образование. В детстве я всегда жадно проглатывал истории о Дональде.
Естественно, существует некий культурный фон, который тоже по-разному на что-то влияет. Но я никогда не задумываюсь, как тот огромный материал в виде книг, кино и прочих художественных впечатлений, который я вобрал в себя, может повлиять на меня при создании моих историй. Эти впечатления остаются со мной, и, естественно, тот опыт и те знания, которые я приобрел в своей предыдущей жизни, могут просочиться в рассказ, над которым я работаю.
Я вижу возможности для такого толкования. Однако, работая над фильмом, я ни о чем таком не думаю. Я не рассчитывал на то, чтобы его обязательно истолковывали таким образом. Не хочу полностью отвергать такую трактовку, однако я не стремился создать интригу, которая укладывалась бы в эту схему. Если бы мне захотелось снять фильм об Иисусе Христе, я его и сделал бы главным героем, а не использовал какое-то «воплощение».
Я сам когда-то изучал киноведение в Копенгагене. И я согласен, что сторонний анализ фильма может получиться очень увлекательным — но не для автора. Потому что зачастую анализ страшно далек от той реальности, которая влияла на фильм. Многие критики даже подчеркивают, что им безразлична эта реальность автора. Но я не хочу ничего опровергать. Иногда бывает интересно прочесть критику как некий плод мыслительного эксперимента.
Да, в том смысле, что это показывает: то, что я сделал, наделено определенной релевантностью. Не то чтобы я утвердил одну из предложенных схем и сказал: «Да, в этом вся соль!» — просто это признак того, что фильм работает, а это здорово.