* * *

Знакомство с моим первым курсантом состоялось через неделю, и мне стали понятны «некоторые обстоятельства», что препятствовали его обучению профессии лётчика. Альберт принадлежит к древнему австрийскому аристократическому роду Виндишгрецов. В его родословной было столько титулованных родственников, что я только диву даюсь, как он их всех помнит. По его рассказам выходит, что в его роду основным занятием мужчин было озаботится рождением наследника и героически погибнуть на очередной войне. Во всяком случае, из близких родственников по мужской линии у Альберта на сегодняшний день оставался только двоюродный дядя, после Великой Войны эмигрировавший в южную Америку.

Дядя, как и отец Альберта, служил военным лётчиком, но ему повезло больше: отец моего курсанта погиб на второй год после начала войны, а вот дядя ни разу не был даже ранен, хотя дважды был сбит. После окончания войны и запрета для Австрии иметь свой воздушный флот, он эмигрировал в Мексику и основал там своё дело. Альберт собирается работать в его почтовой авиакомпании, но столкнулся с тем, что в Европе не смог пройти обучение и получить свидетельство пилота. Его просто отказались принимать и в школу гражданских пилотов Анри Фармана, и на курсы пилотов у Луи Блерио. В европейские военные лётные училища австрийскому подданному путь был закрыт, в самой Австрии и Германии таких школ не было вообще. Поступить в какое-либо итальянское гражданское лётное училище даже и пытаться не стоит, учитывая ту взаимную кровавую мясорубку, через которую прошли эти страны.

Мать Альберта приходится дальней родственницей нынешнему французскому министру авиации и, приложив немало труда, сумела убедить последнего «помочь мальчику» получить профессию. На моё недоумение по поводу того, что такое обучение можно было бы пройти в той же Мексике на базе дядиной авиакомпании, Альберт только с досадой махнул рукой. Видимо, «не всё спокойно в Датском королевстве», и у дяди есть веские причины для того, чтоб быть против такого обучения единственного племянника. Но в семейные тайны я посвящён не был, а проявлять излишнее любопытство посчитал излишним.

С Альбертом мы сдружились. Он на два года старше меня, но оказался отличным компаньоном, несмотря на весь его апломб и некоторый налёт «аристократического флера». Порой он просто ставит меня в тупик некоторыми своими высказываниями и суждениями. Для него на первом месте «рыцарство и честь», даже и не знаю, как такой «древний мамонт» смог уродиться в это беспринципное время. Мне отчего-то казалось, что теперь таких людей «уже не делают», но я оказался неправ. Мой товарищ по всем вопросам имеет своё суждение и, не стесняясь его высказывает. Совершенно не заботясь о том, к каким последствиям это может привести.