Перед тем как сделать первый шаг по неприветливой земле Кембриджа, взглянул на белесое небо – и солнце показалось мне яичным желтком на огромном блюде, по которому растеклась слизь белка. А уже она, переменчиво загустевая то здесь, то там, образовывала неплотные, летучие облака.

Потом опустил глаза, но не долу – вот еще! – а на уровень своего немалого, хоть и умаленного согбенностью хребта, роста. И ничего хорошего не увидел – только стайки несущихся навстречу студиозусов и бакалавров, в подавляющем своем большинстве имеющих отношение к обучающему юриспруденции, то есть крючкотворству и облапошиванию, Куинс-колледжу. Ноги этих существ – тощенькие, облаченные в штаны традиционного для альма-матер зеленого сукна, – делали их похожими на проворных кузнечиков, однако наглые, безбородые рожи свидетельствовали не о стремлении поесть и спариться, столь естественном для всего живого, а о явном намерении поживиться за счет остатков моей молодости и сил, изъять их – полностью и навсегда! – будто бы в погашение неведомо откуда взявшихся долгов.

«Каких таких долгов, мерзопакостники?! – вопил я им мысленно. – Уймитесь! Уилл Шакспер никому и ничего не должен! Так не толкайте же несчастного Уилла Шакспера, не наступайте на его мозоли! Дайте ему отохаться, добрести до Сент Эндрюс-стрит, поужинать, залить плохое настроение хересом и узнать, наконец, третью новость.

Наверняка недобрую, ибо иных Роджер Мэннерс для Уилла Шакспера не запасал и запасать не будет»

Марк, 2112 год Заинтересовавшись той фразой об «АлефЛамедРеш», начал записи прадеда Марка уже не пролистывать, а перелистывать – и буквально на следующей странице обнаружил вот что. «Сотни лет шекспироведы, несть им числа, делятся на два лагеря: стратфордианцев, утверждающих, что гигант Shakespearе – это не очень заметный актер Уилл Шакспер, родившийся в Стратфорде-на-Эйвоне, почти всю жизнь проживший в Лондоне, но в 1612 году вернувшийся в родной город и умерший там 23 апреля 1616 года; и антистратфордианцев, неустанно подыскивающих на роль великого поэта и драматурга кого-нибудь высокородного и высокообразованного. В числе этих “других” – поодиночке и в разных сочетаниях – побывали: королева Елизавета, Фрэнсис Бэкон, Кристофер Марло, граф Саутгемптон, граф Дерби, граф Оксфорд; Мэри Герберт Сидни, графиня Пемброк; сэр Уолтер Рэли, граф Ратленд и его жена Элизабет… Проще сказать: кто только не побывал! Антистратфордианцы свирепы, они не отпускают бедному Уиллу и доли авторства в создании гениальных пьес и стихов; он для них – всего лишь циничный “торговец именем”, сколотивший на этом недурное состояние… на этом, а попутно – на “продюсерстве”, а еще попутнее – на спекуляциях всем, чем можно было тогда спекулировать, законно и не очень. Стратфордианцы же в отношении Шакспера – максималисты, они считают, что все “шекспировское” написано им и только им. Да, признают, что часто заимствовал сюжеты и отдельные фрагменты у предшественников и современников, но тогда, утверждают они, все так поступали. Заимствовали, обвиняя друг друга в плагиате – но не в судах, а в бесчисленных памфлетах; иногда же, случайно сталкиваясь в какой-нибудь таверне, пускали в ход кулаки и кинжалы. Поразительно, что так много умных людей больше двух веков сражались и сражаются под девизом: “Или Шакспер – или кто-то другой”, но почему-то не звучали голоса, предлагавшие всерьез рассмотреть вариант “и – и”». Нет, Shakespearе – это редчайшая суперпозиция невообразимого таланта, огромного интеллекта и той интуиции, что дана женщинам. Так что же, их было трое?» Еще час назад я не представлял, как это будет. Теперь с трудом верю, что это есть. Нет, конечно же, две узконаправленные параболические антенны с поверхностями из самых совершенных наноматериалов вовремя поднялись на нужную высоту и оказались ориентированы правильно; фильтры и декодер способны выудить полезную информацию из самого зашумленного сигнала – это уже факт, приятный факт, но результат все равно ошеломляет! Одна антенна «шарит» по излучениям в диапазоне 4–7 герц – с ума сойти! Ведь лет тридцать назад радиофизики планеты покатились бы со смеху, узнав, что можно попытаться уловить такие сверхдлинные волны, да еще и генерированные пятьсот лет назад, да еще и плохо локализованным источником! А потом бы икали, обессилев от хохота, если бы им сообщили, будто вторая антенна ловит излучения из того же источника и того же срока давности, но в диапазоне чудовищно коротких волн, примерно 429 терагерц, – и, что самое главное, удается еще и успешно совмещать эти два потока информации! Поведав же одним из ныне существующих способов Экстренного Оповещения, что на мониторе при этом возникает вполне связный текст на русском и на переделанном для всесветного общения языке, который все еще именуется английским… и что повествует этот текст о происходившем во времена Shakespearе – то всем этим я ввел бы радиофизиков планеты в состояние когнитивной сумятицы: «Этого не может быть – но это есть – этого не может быть никогда – но это есть». Впрочем, зачем ограничиваться радиофизиками? Зачем бесконечные бы да кабы? – вперед, в Систему Экстренного Оповещения, – и пусть многие увидят, пусть все увидят то, что вижу я! Уверен, через считаные минуты многие бросят дела и видимость дел и станут придатками мониторов, где бы они, мониторы, ни находились: перед глазами или перед тем, что их заменяет; внутри того, что еще можно назвать мозгом, или внутри того, что полностью его заменяет.