В промежутке между сношениями Майлис плакала, требуя, чтобы он снова и снова рассказывал ей о гибели Старика и Альбана. Особенно Альбана. И Хик-Хик, вопреки ожиданиям, успокаивал ее, подробно и терпеливо излагая события и не обращая внимания на толпу, которая окружала их ложе. Его рассказ был искренним и правдивым и каждый раз повторялся слово в слово: он не мог ничего сделать, потому что пришел в осталь после того, как случилось непоправимое. Тело старика лежало возле изгороди. Услышав эти слова, Майлис рыдала еще горче. Вытянувшись на матрасе из мха, она прикасалась ладонями к щекам Хик-Хика и просила его продолжать. А Альбан? Нет, Хик-Хик не нашел его тела, но по всему видать: мальчик оказался в утробе Кривого. Скорее всего, он попытался броситься бежать через луг, окружавший осталь. Невозможно удрать от фунгуса, мальчику бы это ни за что не удалось. Напрасно отчаявшаяся Майлис искала хоть искру надежды: мальчик точно не мог спастись? Ни при каких обстоятельствах? Он уверен? Хик-Хик признавал, что в доме произошло нечто странное, но не знал, как именно развивались события, и не хотел питать напрасные иллюзии. Майлис снова плакала, и он снова ею овладевал.

Несколько дней они провели взаперти, занимаясь любовью в окружении внимательно за ними наблюдавших монстров, и почти не вставали с постели. Но жить так вечно они не могли.

* * *

Любовные утехи людей убеждали фунгусов в том, что существуют наслаждения, которые им не постичь никогда. Очевидно, это возмутило их еще больше; некогда возникшее недовольство быстро росло, но до последнего времени они не переступали определенных границ. Теперь же кризис становился все более очевиден: чудовища подчинялись Хик-Хику, только когда им самим того хотелось. Иногда они отказывались исполнить даже такую простейшую просьбу, как принести бутылку винкауда. А далее и того хуже: как-то раз ему протянули пустую бутылку. Всякий бы сообразил, что это дурной знак – конец или начало конца. Однако Хик-Хик возмущаться не стал и лишь покорно уставился на сухое донце, подобно пьяному Гамлету.

Майлис заметила перемены гораздо раньше, чем он. Теперь она уже не могла спокойно перемещаться по подземным коридорам и галереям. Прежде фунгусы к ней не прикасались, словно, подобно летучим мышам, обладали шестым чувством и ловко избегали столкновения с ней. Но с некоторых пор в атмосфере Пустой горы витало раздражение; монстры толкали ее, иногда довольно-таки грубо, словно говоря: «Посторонись». Пару раз тычки были так сильны, что она падала.

Майлис добровольно покинула город и ушла в Пустую гору, чтобы спасти сограждан, но теперь, после гибели Альбана, ее отважный поступок терял всякий смысл. К тому же со временем стало ясно, что Хик-Хик теряет власть над чудовищами, и это еще больше заставляло ее сомневаться в правильности принятого решения. Раньше этот человек сдерживал монстров и не давал им уничтожить живущих в долине людей. Но если теперь он не способен ими управлять, какой смысл ей оставаться в плену?