— Эй, — сипло позвала она и, отпустив наконец ручку, попыталась отстегнуться.

— Живы? — послышался приглушенный голос Крестовского.

— Я — да, — отозвалась Маша и тут же в панике крикнула: — Дима!

Димка вынырнул из-за спинки сиденья. Его лицо по цвету было почти такое же белое, как подушка безопасности Крестовского.

— Ты ударилась? — хрипло спросил Димка.

— Нет, — на автомате ответила Маша, понимая, что если бы педант Крестовский не заставил ее пристегнуться, то страшно представить, чем все для нее могло закончиться.

Подушка безопасности медленно сдувалась, наполняя салон резким запахом.

— Машина дяди Лёвы решила, что сын важнее крестника, и в общем-то правильно, — прокомментировал Димка дрожащим голосом и хлопнул ладонью по тому месту, откуда должна была вылететь его подушка.

— Тебе несказанно повезло, — гнусаво ответил Крестовский.

— Да ладно. Опять нос? — протянул Димка и нервно рассмеялся.

Крестовский мученически застонал, но его стон тоже быстро перешел в смех. После паузы к ним присоединилась и Маша.

Они смеялись, как могут смеяться только люди, бывшие минуту назад на волосок от гибели: легко, бездумно, беспричинно. Будто ничего плохого уже никогда не случится, потому что они победили самое страшное — смерть.

Первой опомнилась Маша. Отстегнув наконец ремень, она подалась вперед между сиденьями, чтобы посмотреть на Крестовского. Подушка уменьшилась почти в два раза. На белом материале расплывались алые пятна, и Маша про себя подумала, что ей очень повезло, что она не боится крови. Мама уже была бы в глубоком обмороке.

Димка повернул голову и, встретившись с Машей взглядом, перестал смеяться. Маша, неловко кашлянув, посмотрела на Крестовского. Тот сидел, откинув голову на подголовник, и улыбался, прижимая ладонь к носу. По его подбородку вновь текла кровь. Димка поглядел на Крестовского со смесью раздражения и сочувствия. Кажется, что-то неуловимо менялось.

Маша вытащила из-под Димкиного сиденья свою сумочку и, отыскав в ней упаковку влажных салфеток, протянула их Крестовскому. Спохватилась, что он этого не видит, и коснулась его локтя, привлекая внимание. Крестовский вздрогнул, покосился на салфетки и, пробормотав «спасибо», забрал из ее рук упаковку, а затем, отстегнув ремень безопасности, выбрался из машины.

Маша встретилась взглядом с Димкой. Он больше не улыбался и был все таким же бледным. Маша очень хотела сказать ему что-то ободряющее, но на ум ничего не приходило, кроме «прости», а это она уже говорила.

Димка пробормотал:

— Надо выбираться. А то тут воняет.

Он засунул в карман куртки телефон Крестовского, нашарил где-то на полу свой мобильный, пробормотал: «Надо же, цел» — и, еще раз хлопнув ладонью по торпедо, тоже выбрался из машины. Дверь рядом с Машей открылась, и Крестовский подал ей руку. Второй рукой он прижимал к лицу салфетки.