— Гадина! Гадина!.. — вырвалось у Зины.

— Она не ушла от расплаты, — продолжал комбриг. — Так же, как не ушли от расплаты матерый шпион гестаповец Кох, изменник Родины полицай Бугайла…

— Смерть фашистским захватчикам и их прихвостням!.. — глухо произнес Никита Степанович.

Дети и партизаны дружно повторили:

— Смерть… Смерть… Смерть!..

Потом комбриг снял с головы фуражку.

— Вечная память героям, павшим в борьбе за свободу и независимость нашей Родины!..

Все замерли в минуте молчания.

— А теперь — в дорогу… — решительно сказал комбриг. — Начинается последний этап…

Повариха Авдотья Николаевна, как заботливая бабушка, подбежала к ребятам и каждому что-нибудь совала «на дорожку» — одному хлеб, другому колбасу, третьему сахар… Она никак не могла сжиться с мыслью, что дети останутся одни, попадут в чужие руки…

— Да как же вы там будете жить-то у чужих людей! Да накормят ли вас там? Да позаботятся ли, как мы-то все заботились, — причитала Авдотья Николаевна.

— Товарищи! Минуточку внимания! — попросил слова Никита Степанович. — Наши дети идут не к чужим людям! Нет! Они идут к своим. Да-да, к тем, кто помогал детям… Мы их не видели, мы их не знаем. Но они помнили о нашем существовании. И вот последние мои слова к вам, друзья мои. До скорой победы, до скорой встречи под крышей нашего дома!..

— Когда-нибудь он снова станет «тихим домиком», — заметил комбриг.

— «Тихий домик»?

— Да. — Так называли все ваш детский дом. Мирно и спокойно жилось в нем детям. Потому и прозвали его «тихий домик». Разве только горн да звуки барабана нарушали лесную тишину…

— Так и будет!..

— Обязательно!..

С детьми прощались медсестра Зина, комсорг Лена, завхоз Федор Митрофанович Ваненков и воспитатели…

И вот уже тронулись небольшие группки детей к лесу. А взрослые уходили с партизанами.

Тут их дороги расходились. Расходились впервые за время оккупации. Но ненадолго…