Свадьба наша состоялась на холме рядом с тем местом, где мы оба выросли. Мама устроила для маленьких гостей клоунское представление. Папа стоял и пялился на долину – похоже, он был за меня очень рад, но, возможно, дело в небольшой дозе травки. А моя подруга Зи заключила брак со своей давней партнершей. Мы много шутили по поводу того, что у нее куда более однозначные взгляды на замужество, чем у меня. Ей страшно хотелось узаконить отношения, и брак принес ей счастье. Не только из-за того, что они с Ноэль имели на это право – что это позволено законом, стало делом обыденным, в этом смысле достигнут колоссальный прогресс – но прежде всего потому, что это вообще состоялось. Ей доставляло огромную радость планировать все подробности церемонии. Девичник. Рассадку гостей. Песню, под которую пройдет первый танец. Очень ей это нравилось. За столом председательствовали ее родители, они оба судьи. Все плакали.

У нас с Кори родилась дочка Эмилия – ее назвали в честь бабушки Кори. Схватки у меня длились двадцать три часа, на свет появилась точная копия Кори, как будто я тут и вовсе ни при чем. Только сейчас в чертах ее лица начинает проступать что-то мое.

Главное в моей жизни – почти не проходящая усталость. Устаю я отчасти потому, что рекламировать книгу приходится практически непрерывно. В тот день, когда ее приняли к публикации, когда мне позвонили из издательства, я страшно радовалась. Иногда я думаю о том, как вы всегда радовались, когда в жизни другого происходило что-то значительное. Вы всегда говорили: очень хорошо, когда женщины получают возможность заниматься тем, что им нравится. Думаю, вы бы за меня порадовались. Так я для себя решила. Впрочем, я знаю, что у вас есть и другие заботы, другим людям требуется ваше внимание – и я понимаю, что раздавать его вам приходится рачительно, оберегая себя. Оберегать себя так же важно, как проявлять щедрость. (Об этом немного сказано в моей книге.) Ведь если не оберегать себя, разбрасываться, то и отдавать будет нечего.

А вы заметили, что в перечне благодарностей ваше имя стоит первым? Я все гадала: вдруг вы заметите и, может быть, позвоните мне, или пришлете записку с одним словом: „Молодчина!“ То, что без вас я бы книгу не написала, истинная правда, надеюсь, вы это понимаете. Несмотря на то, что между нами произошло. (Иногда я думаю: может, вы жалеете о том, что сказали мне тогда у себя в кабинете. Мне нравится думать, что немного жалеете.)»

Впрочем, в последнее время Грир хотелось сказать Фейт совсем другое.

В студенчестве вы меня как обухом по голове ударили, сказала бы она. Потом много лет я следила за тем, как вы брали все, что у вас было – силу, убеждения, щедрость, влияние и, разумеется, возмущение несправедливостью, все вместе – и изливали на других людей, по большей части женщин. Вы никогда не говорили этим женщинам: а теперь ваша задача – передать дальше. Но часто именно это и происходило: разворачивалась масштабная и долгая история передачи от одной к другой. То был рефлекс или, возможно, чувство долга: но все считали это своей обязанностью.