— А-а-а-а-а-а! — выдохнули зрители.

— Вот! Я его держать! — завопил Фон и стиснул несчастную ящерицу с такой силой, что я испугался за ее жизнь.

— Полегче! — взмолился я. — Не тискай так, ты ее убьешь!

Но Фон совсем оцепенел, сложная смесь страха и восторга перед собственной смелостью сковала его; он сидел неподвижно, не спуская глаз с ящерицы, зажатой у него в руке, и только бормотал:

— Я его взять… я его держать…

Мне пришлось силой разжать его пальцы, отнять злополучную ящерицу и посадить ее обратно в клетку.

Фон оглядел свои ладони и поднял на меня глаза; лицо его сияло совершенно детской радостью. Советники о чем-то оживленно переговаривались между собой. Фон замахал на меня руками и расхохотался. Он все хохотал, хохотал и никак не мог остановиться; при этом он хлопал себя по бедрам, сгибался в три погибели в своем кресле, кашлял, брызгал слюной, и по лицу его текли слезы. Смех этот был так заразителен, что засмеялся и я, а потом и советники тоже не заставили себя ждать. Мы все топали ногами и хохотали так, будто уже никогда в жизни не перестанем; в конце концов один из хохочущих советников совсем задохнулся и стал кататься по полу, а Фон, сотрясаясь от бурных приступов смеха, без сил откинулся на спинку кресла.

— Чего это вы смеетесь? — сквозь смех выговорил я наконец.

— Да очень смешно, — покатываясь от смеха, ответил Фон. — Очень долго время, еще когда я быть совсем малый и после, я всегда бояться этот добыча. Ха, я много его бояться. А теперь ты давать мне лекарство и я уже не бояться.

Он опять откинулся на спинку кресла, и при одной этой мысли рассмеялся до слез, даже всхлипнул от смеха.

— Ке-фонг-гуу, твой время прошел, я тебя теперь не бояться, — захлебывался он.

Потом, совсем ослабев от хохота, не в силах разогнуться, мы допили все, что оставалось в бутылке, и Фон ушел к себе, бережно сжимая в руке пакетик с борной. Я предупредил его, что это лекарство отлично помогает против укусов агам, Ке-фонг-гуу и гекконов, но, если ужалит змея, оно ни в коем случае не поможет. Как я и надеялся, рассказ о том, что мое лекарство сделало Фона неуязвимым — он держал в руке Ке-фонг-гуу и остался жив и здоров, — на другой же день был у всех на устах. Еще до вечера ко мне явились мои Гончие и озарили меня такими улыбками, что сердиться на них было просто невозможно.

— Ну, что случилось? — холодно спросил я.

— Маса, — попросили Гончие, — дай нам тот лекарство, который ты давать Фону, и мы пойти ловить для маса Ке-фонг-гуу.

В тот же вечер я оказался счастливым обладателем двух ящиков красивейших равнинных сцинков, а Гончие Бафута, окруженные толпой бафутян, распивали пиво и живописали восхищенным слушателям все подробности охоты, уж наверно украшая рассказ всевозможными домыслами. Я сидел на веранде и тоже слушал, а заодно писал записку в ближайшую аптеку с просьбой прислать мне борной. Несомненно, она мне еще очень и очень пригодится.