Овечкин о реальной обстановке на объекте, примерно, догадывался и ответственность перед членами профсоюза за обещанное чувствовал. Поэтому, давая наставления на дорогу Миронову, он снабдил его деньгами на телеграммы и телефонные переговоры, чтобы Антон Аркадьевич профком обо всем подробно и ежедневно информировал: до обещанного открытия лагеря оставался какой-то месяц, и путевки детям уже распределялись. Еще он завел Миронова к главному инженеру треста, технарю и работяге, не в пример управляющему, который в этот день как раз находился в отлучке на одной из пусковых станций. Немало повидавший людей, главный сразу раскусил, что перед ним не обычный работяга-водитель, а личность сильная и грамотная. «Там, в лагере, у нас всеми делами завхоз заправляет. По его отчетам, дела у него идут как положено по графику. Только я в этом сильно сомневаюсь, а самому убедиться некогда — плановые объекты не отпускают. Поэтому, как приедешь, разберись во всем и сообщи нам. Если что — принимай бригадирство на себя и вызывай прораба — мы подберем толкового», — наставлял его на дорогу главный. «Чтобы веселей работалось, мы думаем для рабочих прямо в лагере питание организовать. Пищеблок там готов, поваров вышлем. Нынче, говорят, на Кубани с картошкой напряженка, так мы с ОРСом договорились: загрузим тебе мешков пять — чего автобус порожним гнать», — поддакивал Овечкин. «Загадят автобус», — поморщился Миронов, но промолчал, и удачно.

Поверх картошки в автобус нагрузили еще горны, барабаны, отрядные флажки и пионерскую форму, чтобы к заезду все было в наличии. На доске объявлений треста пламенела информация, что отправка детей состоится 14-го июня. В объединенном профкоме твердо надеялись, что все именно так и будет и распределяли путевки. И автобус «Икарус» с надписью «Миннефтегазстрой» на борту и знаком «Дети» на лобовом стекле срочно отправился в Анапу и Сукко.

Когда Миронов добрался до места назначения, оказалось, что в лагере забастовка, и никто из командированных на строительстве не работает. Сначала к автобусу сбежались все, в надежде, что приехало начальство и привезло зарплату и командировочные. Но обнаружив в нем одного только пропыленного водителя и пионерскую атрибутику, снова разбрелись: кто лежать в тени, кто загорать на солнце, а кто спать в вагончике. В вагончик к двум таким любителям вздремнуть в дневное время — молодым хохлам Остапу и Богдану, определился на жительство и Миронов. Одного взгляда на соседей Колонтайцу хватило, чтобы понять, что перед ним такие же как и он сам, условно освобожденные «химики», которым надо представиться по форме, внушительно и ненавязчиво, но чтобы произвести впечатление. Скинув одежду, он растянулся на матраце в одних плавках. Татуировка на бедре Колонтайца, в результате негласного изучения, на «химиков» произвела впечатление такое же, как маршальская звезда — на ефрейтора. Теперь, когда ранги сторон выяснились, Колонтаец (так он им представился), потребовал доложить обстановку.