В годы революции Ремизов пережил творческий подъем. Он воспринял революцию как мировой пожар, в огне которого уничтожается старое и рождается новое. О преображающей силе революционного огня Ремизов писал в хронике февральской революции «Всеобщее восстание» (1918), переработке высказываний философа Гераклита «Электрон» (1919), книге «Огненная Россия» (1921) и в обобщающей книге «Взвихренная Русь» (опубл. в 1927). Для Ремизова революция – это и разрушение старой «Святой Руси», т. е. христианского миросозерцания, которое Ремизов считал одной из главных основ народного мировосприятия. Этой стороны Ремизов не принял ни в Февральской революции, ни в Октябрьском перевороте. Наиболее полно скорбь по концу огромного периода русской истории выражена Ремизовым в «Плаче о погибели русской земли» (написан 5 октября 1917 г.). По Ремизову, никакое социальное переустройство жизни не принесет результатов без нравственного возрождения людей. «Было бы ошибочно думать, – писал Ремизов в дневнике 1917 г., – что царствие Божие это какое-то справедливейшее устроение на земле, какие-то дома и храмы и, конечно, отхожие места самого последнего слова. <…> Для того чтобы наслаждаться в царствии Божием, при утонченной совести – надо не иметь совести, – и вот Божия Матерь как воплощение совести, хождение ее по мукам и есть образец того, что никогда не осуществимо царство Божие при наших условиях на нелегкой земле». В 1921 г. Ремизов с женой Серафимой Павловной (урожд. Довгелло) покинул Советскую Россию. С 1923 г. Ремизовы жили в Париже.
С начала 1930-х гг. Ремизов обратился к жанру рукописных книг-альбомов, создав целые серии рисунков к своим произведениям. П. Пикассо, М. Ларионов, В. Кандинский, Н. Гончарова, М. Добужинский и другие художники высоко ценили творчество Ремизова-графика. Ю. Анненский отмечал, что «Ремизов, несомненно, мог бы рисовать, как Серов, как Репин или как Малявин. Но их музы его не вдохновляли. <…> Ремизов создавал полудетские, полузаумные графические фантасмагории, удивлявшие меня игрушечностью при глубоком графическом мастерстве. Он рисовал замечательно и диковинно». В конце жизни книги Ремизова издавались мизерными тиражами в созданном друзьями Ремизова специально для публикации его произведений издательстве[502]. Ремизов-художник рано получил признание среди мастеров европейского авангарда. В 1910 г. он участвовал в выставке «Треугольник», организованной Н. Кульбиным. В 1927 г. его рисунки выставлялись в Берлине. В 1932 г. состоялась выставка «Рисунки французских и русских писателей», организованная журналом «Числа». В 1933 г. в Праге прошла выставка русских писателей, на которой экспонировалось около 100 рисунков Ремизова. В 1934 г. состоялась персональная выставка рисунков Ремизова в городе Моравска Тржебова (Чехословакия). После смерти писателя выставку его графики провели в 1985 г. в США на основе материалов художественной коллекции Томаса Уитни. В 1992 г. в Государственном музее истории Санкт-Петербурга состоялась первая персональная выставка, посвященная творчеству Ремизова, на его родине. Ю. Анненков писал: «Его линейные и пятновые (а зачастую – в красках) сочетания, густо-густо заполнявшие пространство рисунка, носили архаически-орнаментальный характер и вызывали ощущение загадки. Ремизов рисовал постоянно <…> Графика Ремизова переходила в почерк, а почерк его, бравший корни из древнеславянского буквенного сплета, превращался в каллиграфическую симфонию углов, закорючек, росчерков <…>»[503]. Живой сокровищницей национальной русской души и речи называла творчество Алексея Ремизова Марина Цветаева.