В сущности, каждое дерево словно повторяет судьбу человеческого рода. Зачатие его тоже происходит на небе, там вызревают семена, там они набирают силу и соки, а потом так же сразу и отвесно, как Адам, падают вниз, на землю. Но выношены они – в небе, туда же и стремятся вернуться. Растут и поднимаются деревья очень медленно, шаг за шагом, для глаза неразличимо. То есть путь очищения и спасения человека постепенен, труден и не всем дано его пройти. Из тысяч упавших семян прорастут, укрепятся в земле – единицы, но дальше они будут держаться, цепляться за жизнь, и, пока Бог с ними, устоят. Есть деревья, которые живут многие сотни и даже тысячи лет, но всё равно, как я уже говорил, вернуться в Рай никому из деревьев не суждено. Как человека грех, их изнутри подтачивают грибки и гниль. И всё же, даже умирающее и обессиленное, в последнее лето отпущенного ему срока, дерево принесет в небе плод столь же чистый, как чисто и непорочно дитя, рожденное самой грешной женщиной.

Видите ли, Алёша, – продолжал Николай Семенович, вы вправе у меня спросить: за что дерево было наказано? Точно я этого, конечно, не знаю и знать не могу, но предположение выскажу. На райском дереве были разные плоды, и дело не в том, что Адам слишком рано съел один из них, грех дерева в другом: сладчайшим из всего выросшего на нем был плод, который я бы назвал плодом конца, завершения пути; плодом знания, ответа, истины, но не дороги к ней. Съев его, человек уже не мог, боялся идти сам, не верил, что сможет прийти к Богу – его Адам и сорвал по малости лет. С тех пор и нам, его потомкам, ответы нравятся куда больше вопросов. Нам стало так трудно говорить с Богом, так трудно Его понимать, потому что после грехопадения у Него и у нас разные языки. Мир Бога – это мир вопросов, лишь вопросы соразмерны сложности Его мира.

Вот представьте, я вас спрашиваю, что за человек наш врач Кронфельд; даже если вы его знаете как самого себя и не поленитесь мне всё растолковать, согласитесь, ваш портрет будет несравнимо проще, примитивнее этого самого Кронфельда. В Талмуде сказано, что человек, каждый человек так же дорог Богу, как весь мир, что Он создал. Человек и так же сложен, как мир, потому что он, этот мир, – в каждом из нас. Каким бы Кронфельд ни был: умен или глуп, хорош или подлец, может быть, ни то и ни то, – согласитесь, в моем вопросе он всегда поместится, а в вашем ответе – никогда. Ответы – чужие в Божьем мире, они искусственны и враждебны ему. Они просты и делают пространство вокруг себя таким же простым и понятным, но это иллюзия, это неточный, искаженный, приблизительный мир, мир, где всё расплывчато, где границы размыты, где одно накладывается на другое, так что даже добро трудно отделить от зла. Зло ради благой цели, добро, оборачивающееся злом.