Совсем смутно: у меня срабатывает напоминалка в телефоне, и мы меняем маршрут.

По ходу, все же приехали…

— Твою мать…

Такая простая, привычная фраза, а язык устает так, что хочется его чем-нибудь приподнять. И виски ломит так, будто кто-то не только приставил к ним дрель, но и включить не забыл.

— Что-то тебе слишком часто стала сниться моя мама. Еще чуть-чуть, и я начну ревновать.

С трудом открываю глаза и вижу рядом с собой Анжелику. Хмурюсь, пытаясь припомнить, когда мы успели и ее позвать в ресторан. А пока память медленно выползает наружу, успеваю понять, что мы не в ресторане. Мы в комнате. В ее комнате. И не сидим, а лежим.

В комнату вовсю ломится свет. Пошевелиться кажется самоубийством. Но я все-таки протягиваю руку и прикасаюсь к ее губам.

— Как ты? — спрашивает она.

— Мне всегда казалось, что после бурной ночи это законная фраза мужчины.

Она улыбается, и я глажу пальцем эту улыбку.

Не знаю, куда в итоге попали двое других деловых людей, но я удачно приехал. Теплая постель, красивая женщина рядом, взгляд, от которого я наконец просыпаюсь. Откат, к сожалению, тоже имеется — я понимаю, что вряд ли моя компания в том состоянии была пределом мечтаний.

— Почему я здесь?

— Ты очень убедительно предлагал показать мне свою пижаму.

В ее глазах искрится, переливается смех. Но я все равно приподнимаю одеяло и облегченно выдыхаю, обнаружив, что я в одежде. Рубашки нет, а брюки имеются. Пусть и помялись — плевать.

— Я поздно приехал?

— Утром. И не один, а с японцем, который у нас был на свадьбе.

Я морщусь. В горле груда песка. Дрель в висках увеличивает скорость. Прекрасное, доброе утро спортсмена, что и сказать.

Напился, явился под утро, да еще не один, вломился к ней в комнату…

Но во взгляде Анжелики нет и тени упрека. Потому что считает, что не вправе выяснять отношения? Или ей и правда плевать? Не на условия контракта, а… на все остальное. И сейчас она просто терпит мое присутствие?

Перевожу дыхание, выжидаю, пока дрель немного заткнется.