Индифферентный мужик, которому глубоко параллельно на пациентов, чуть ли не прайс мне в руки сует. По факту жизнь матери зависит от циферок в столбцах.

Киваю и, не прощаясь, не расшаркиваясь, выхожу из кабинета врача. Я пока не понимаю, что именно сегодня моя жизнь разделится на полосы, небо я дальше буду видеть только в клеточку, через железные прутья.

Ноги сами несут меня домой, но вот в памяти все никак не утихает реакция матери на мужика из телика. И я знаю, кто мне может дать ответ.

Старая квартира и лестничная площадка со сколами. Мать всего несколько дней здесь не убиралась, а ощущение такое, что здесь рота солдат прохаживалась.

Звоню в дверь и спустя минуты Рения, посмотрев в глазок, открывает, а я прохожу в квартиру без приглашения.

– Как она? Что врачи говорят?

Машу головой, отмахиваясь от вопроса. И так ясно, что все плохо.

– Мурат Айдаров. Кто он?

Выговариваю жестко, ищу реакцию и нахожу ответ еще до того, как слышу его.

– Я заварю тебе чаю, сынок, пойдем, – кивает женщина и я иду за ней. Еще не зная, какое логово змей всковырнут мои вопросы.

Мурат Айдаров мой отец. Тот подонок, который, попортив девку, выкинул ее как испорченный материал на улицу, зная, что обрекает ее на бесчестие. В семье, чтущей традиции предков, за такое одно наказание – смерть или же участь похуже – отречение.

Кулаки сжимаются сами.

– Я найду его.

– Зачем?

– Пусть заплатит за свой грех и спасет ей жизнь.

– Вай-эй, сынок, не тот он человек, не тот…

Больше ничего не хочу слышать. Пацан, верящий в справедливость и в человечность. Я все же умудряюсь найти Айдарова, подхожу к нему на улице, когда он выходит вместе со спутницей из ресторана.

Называю имя матери, черные глаза впиваются в меня, а затем я падаю на асфальт под градом ударов телохранителей, харкаю и давлюсь собственной кровью, пока, наконец, не раздается голос шакала.

– Хватит.

Как по щелчку псы отходят от меня, чувствую хватку в волосах, он тянет и приподнимает мне голову, заглядывает в лицо.