Но нет, прямо за главным зданием МИМА, располагалась небольшая взлетно-посадочная площадка для вертолётов и самолётов с вертикальным взлетом и посадкой. Вот на неё мы и приземлились.

А оттуда, в сопровождении все тех же одинаковых громил и Эдгара, я направился прямиком не куда-нибудь а в лабораторию профессора Нахааша. Где меня ждал сам Яков Соломонович и еще парочка магов из СИБ.

— А вот и наш объект, — даже как-то обрадованно сказал профессор, — Алексей, рад видеть тебя в добром здравии. Мои коллеги проведут ритуал наложения печати молчания, я же проконтролирую твоё состояние после. Это не обычная печать, поэтому нужны дополнительные меры предосторожности.

После этого профессор велел мне раздеться, а потом я лег в медицинскую капсулу, наполненную теплой, чуть маслянистой на ощупь, водой. Нахааш объяснил мне что это не просто вода, а анестетик. “Просто небольшая предосторожность, на всякий случай”, — сказал профессор.

От его слов мне стало не по себе, как-то всё слишком серьезно выглядело. Я же уже получал печати молчания. Ну да, было больно, я терял сознание от боли. Но чтобы заранее помещать меня в медицинскую капсулу, да еще и с обезболивающим, это пугало.

Профессор лично подключил ко мне целую прорву всяких датчиков, потом что-то там отрегулировал на приборах, по всему телу пошло покалывание, как будто от этого, как его там? А точно, электрофореза, делали мне эту штуку в детстве, и я почему-то запомнил мудреное название.

— Всё готово, господа, — сказал Нахааш магам из СИБ, а потом обратился ко мне, — постарайся расслабиться, так будет легче.

Да что они сейчас будут со мной делать-то? К чему все эти приготовления? Я хотел было спросить у профессора, но к капсуле вплотную подошли оба мага безопасника, и меня накрыла волна просто чудовищной, невыносимо дикой боли.

Всё моё тело выгнулось дугой, и я закричал. Очень и очень громко закричал. А потом как будто сотни и тысячи тончайших, да еще и раскаленных, металлических игл пронзили моё тело. И одновременно с этим, эти два садиста что-то заговорили, вернее запели на непонятном мне языке.

Их речитативы длились целую вечность и от некоторых слов боль усиливалась, хотя казалось бы некуда. И хуже всего то, что я находился в сознании практически всё это время и очень хорошо чувствовал всё, что происходит со мной.

Вырубило меня только в самом конце, когда голоса магов взяли какую-то особенно высокую ноту. Организм видимо решил, что всё, хватит, и меня наконец накрыло спасительное небытие.

***

— А парень хорош, даже очень хорош, — одобрительно сказал один из магов безопасников, когда Алексей Соболев, наконец, потерял сознание, — я за почти сто лет и тысячу процедур не видел ни разу чтобы зачаруемый терял сознание только в самом конце. Обычно им всем хватает буквально пары тройки слов заклятья. И это при том что обычно мы просто накладывали печать, а сейчас к ней добавился и ваш эксперимент, профессор.