— Не дошла, — мрачно ответила Фаня. — Встретила девочек с фабрики. Софочку Байер из раскройного цеха вчера сбила машина.

— Ну дела, — вздохнул Борис Иосифович. — Софа вроде на «шанхайке» живёт? Конечно, у нас ему будет спокойнее.

«Шанхайкой» назывался небольшой район в центре города, одноэтажный, старый и раздолбанный. В когда-то неплохих кирпичных домах начала двадцатого века обитало по нескольку семей, народ жил скученно и скандально, кухонно-туалетные войны были забавами старшего поколения, а уличные драки с поножовщиной — младшего.

— Софа сейчас «живёт» в морге на Володарке, — пояснила Фаня. — А куда дальше, завтра будет разбираться профком. У неё из родственников остался только ребёнок.

Она разложила еду по тарелкам и отнесла в комнату. Отрезала несколько толстых ломтей вкусно пахнущей медовой коврижки и поставила перед безучастно сидевшим за столом мальчиком.

— И что теперь делать с мальчишкой? — Борис Иосифович зачерпнул ложкой борщ и перешёл на идиш.

— Ты завтра наденешь пиджак с орденами и пойдёшь в исполком договариваться об опеке, — заявила на том же идише супруга. — Я в обед забегу в контору и попрошу, чтобы мне дали характеристику, какая я вся из себя ударница-стахановка. А Яшке c Раечкой всё равно на каникулах нечего делать, так пусть займутся ребёнком, потренируются, так сказать.

— Мать, ты совсем головой тронулась? У нас двое взрослых сыновей, от одного из которых скоро пойдут внуки. И нам с тобой даже не по сорок лет, а гораздо больше. Что мы будем делать с этим белым кроликом?

— Да какие с ним могут быть проблемы? Не грудничок же он. Мы с девочками думали… У одной муж алкоголик, другая с двумя детьми в коммуналке… А у нас трёхкомнатная кооперативная квартира, три зарплаты, твоя пенсия и Яшкина стипендия. И на всякий случай есть бабушка Рива с садом и огородом.

— Вы обо мне говорите? — внезапно поднял от тарелки огромные голубые глаза тихо сидевший мальчик. — Тётя, не отдавайте меня в интернат, пожалуйста. Я там уже был, в детстве.

— Тебя туда сейчас и не возьмут, — отмахнулась Фаня. — Во всяком случае, до конца августа. Детдом на всё лето уехал на дачу.

— Мама, я вас таки не понял, — возмутился вернувшийся с гулек Яшка, выдворенный из их общей с Пашкой спальни в большую комнату, где стоял обеденный стол. — Значит, мне придётся спать на этом топчане, а вы по утрам будете все завтракать у меня на голове?

— Можешь пойти жить к бабушке Риве, — предложил отец. — Там много места. А то, что туда автобус не ходит — не беда, велосипед есть. И вообще, тебе полтора месяца потерпеть, потом опять в университет уедешь.