— Вы продолжайте про Царя, — Феня направилась к боковому дивану. Я лежа привыкла слушать.

— Ляжешь и все проспишь, — проворчала Мотя.

— Не усну я, — Феня плюхнулась на диван. — Ходок, задайте маршрут на планету Папиросников, давно дома не были.

Ходок приступил к рассказу. Дрезина едва заметно покачивалась. За окнами один туман сменял другой, и вскоре дрезина остановилась.

На широкой длинной платформе гуляли вирусы парами под ручку, дымя папиросами.

Ходок подошел к Фене.

— Спрячь, пожалуйста, на время котомку, мне что-то не по себе.

— Хорошо, я ее просто буду носить. Я вне подозрений.

Вышли на платформу, звучала музыка. Феня вдохнула полной грудью родной воздух. Захотелось пройти по вокзальной площади, посмотреть, чем торгуют, и она крикнула Моте:

— Следи за Ходоком, чтобы не потерялся. Я сейчас. Быстро.

Она пошла вокруг площади.

На привокзальной площади шумной и многоголосой звучал голос из репродуктора. Феня прислушалась диктор рассказывал про Царя.

«Как быстро расходится информация», подумала Феня, и ее взгляд остановился на клумбе, в самом центре которой рос крупный темно-синий цветок. Опустив котомку на скамейку, она вступила на клумбу и склонилась над цветком. Лепестки из ромбиков касались друг друга от дуновения ветра и издавали легкий звон. Самый крайний лепесток неожиданно задымился, как папироса, и через мгновение уже весь цветок издавал дым, как огромная сигара.

Феня разочарованно шагнула назад и обернулась. Возле скамейки стоял Царь. Самый настоящий, в короне и длинной, до пят, мантии. Феня открыла рот от удивления, но только на секунду. Царь сунул левую руку в котомку и вытащил скипетр. Поднял глаза на Феню и подмигнул.

— Да это же Окурок, — она узнала в Царе рабочего со второй папиросной фабрики. — Быстро отдай, протянула она руку к котомке.

Но Окурок правой рукой прижег ее руку горящей папиросой.

— Ой, — вскрикнула она и проснулась. Над ней стояла Мотя.

— Я тебя не больно ущипнула? — спросила она.

— Нет.

— В следующий раз ущипну больнее. Не спи. Ты все время спишь.