Автобус выехал во внутренний двор здания, и всех пропустили через контрольный пункт.

Поднялись на второй этаж в зал заседаний. Шепелявый вирус пожал каждому руку.

— Очень рады. Рады. Чрезмерно рады, — повторял он, заглядывая всем в глаза и улыбаясь. — Проходите на первый ряд. Только на первый. Почетные гости. Прошу.

Расселись на первом ряду перед столом, покрытым зеленым сукном.

За столом сидели два вируса. К ним присоединился Шепелявый.

Некоторое время все сидели и молча разглядывали друг друга.

— Ну что же, забасил, поднявшись из-за стола, Крепыш. — Очень хорошо, что мы здесь собрались, вот так по-дружески. Вы предоставите нам декларацию, господин Ходок?

— Да, конечно, — Ходок достал из котомки пакет. — Здесь вся информация.

— Хорошо, — Крепыш махнул рукой, и у него за спиной появился вирус в темном костюме. Взял пакет и исчез за маленькой дверью.

Крепыш сел на свое место, и все вновь уставились друг на друга. Через две минуты появился вирус в костюме и сообщил, что в пакете декларация.

— Отлично, — тонким голосом произнес третий вирус, разглядывая что-то на зеленом сукне. Затем он щелчком со второго раза скинул соринку и заговорил:

— Мы возьмем вашу декларацию и будем хранить ее у себя до лучших времен. Не сомневайтесь, она в надежных руках.

— Да, Ходок встал. — Я не сомневаюсь в надежности, но время пришло. Ее необходимо донести до русского народа.

— Присядьте, — зашепелявил улыбающийся вирус. — Все будет хорошо.

— Хорошо? — спросила Феня.

— Кому хорошо?

— Всем, — вирус с тонким голосом тихо стукнул по столу. — Весть о Царе будоражит головы. Даже трустопшенники повылазили из-под кроватей и топчутся на площадях, хитрюги, мило улыбаются и молчат, покачивая головой. Но что у них в голове, какую хитрость они могут замыслить?

— Вы не поможете Ходоку, — произнесла Феня, — правильно?

— Правильно, — продолжил вирус тонким голосом. — Поддержим приход Царя через революцию, через протесты и акции, через горящие покрышки и разграбленные магазины, через слезы детей. Но через покаяние, да еще всенародное никогда.

— Правильно, — заволновался крепкий вирус. — Царь пострадал от революции, а мы рожденные революцией. Правда, научно-технической, но это неважно. Мы не можем его принять.