Вот уже пятнадцать лет Артур Лишь – холостяк. До этого он долгое время жил с мужчиной постарше, поэтом Робертом Браунберном. Нырнул он в этот туннель любви в двадцать один год, а когда вынырнул, щурясь на солнце, ему уже было за тридцать. Куда он попал? К этому времени первая ступень его молодости, подобно ступени ракеты, отделилась и сгорела. Осталась вторая. И последняя. Он поклялся, что никому ее не отдаст; он будет ее смаковать. Смаковать в одиночестве. Но: как жить в одиночестве, чтобы тебе не было одиноко? Ответ подсказал не кто иной, как его давний соперник: Карлос.

Когда его спрашивают о Карлосе, Лишь всегда называет его своим «старинным другом». Их первая встреча датируется легко: День поминовения, восемьдесят седьмой год. Лишь даже помнит, какого цвета на них были плавки: на нем салатовые, на Карлосе канареечные. Стоят в разных концах открытой террасы, сверлят друг друга взглядами, в руках, точно обнаженные пистолеты, винные шпритцеры. Играет музыка, Уитни Хьюстон хочет с кем-то потанцевать. Между ними залегла тень секвойи. С кем-то, кто бы ее любил.

Вот бы машину времени и видеокамеру! Запечатлеть тоненького золотисто-розоватого Артура Лишь и крепкого шоколадного Карлоса Пелу в годы их юности, когда ваш рассказчик был еще ребенком! Впрочем, кому она нужна, эта камера? Каждый из них и так, вероятно, проигрывает эту сцену в голове, едва заслышав имя другого. День труда, шпритцер, секвойя, кто-то там. И каждый с улыбкой говорит, что это его «старинный друг». Хотя, конечно же, они невзлюбили друг друга с первого взгляда.

Давайте все-таки воспользуемся машиной времени, но переместимся на двадцать лет вперед. Давайте отправимся в Сан-Франциско середины нулевых, в дом на холме на Сатурн-стрит. Это такая коробочка на столбах с панорамными окнами во всю стену, за которыми виднеются никогда не используемый рояль и преимущественно мужской контингент, отмечающий одно из дюжины сорокалетий, выпавших на этот год. Среди гостей: потучневший Карлос, создавший из нескольких земельных участков, унаследованных от спутника жизни, целую империю с активами во Вьетнаме, Таиланде и даже, как слышал Лишь, с каким-то нелепым отелем в Индии. Карлос: все тот же горделивый профиль, но от мускулистого юноши в канареечных плавках – ни следа. От Вулкан-степс, где Артур Лишь с недавних пор жил один, до Сатурн-стрит рукой подать. Вечеринка; почему бы и нет? Он надел типичный лишьнианский костюм – джинсы с ковбойской рубахой, самую малость не к месту – и направил свои стопы на юг, вдоль склона холма.