Поведение миссис Х. Н. имело и другую интересную особенность: хотя в зеркальном отражении она читала относительно хорошо, такие иррегулярные слова, как

ставили ее в тупик. Очевидно, она могла читать только с помощью медленного маршрута «графема – фонема».

В целом наблюдения показывают, что пациенты с зеркальным чтением утратили часть системы, обычно отвечающей за чтение. Я предполагаю, что в таких случаях церебральные повреждения привели к уничтожению параллельных механизмов распознавания письменных слов. В результате расшифровка слова осуществляется за счет нетронутых детекторов букв. В мозге начитанного человека этот уровень, вероятно, единственный, который не разучился распознавать зеркальные отражения слов. То, что пациенты сохранили его, объясняет, почему они по-прежнему могут читать перевернутые слова, даже если скорость их чтения ниже нормы, а ошибки регуляризации выдают стратегию побуквенного декодирования.

Эта гипотеза, однако, не объясняет, почему подавляющее большинство пациентов с повреждениями мозга, расшифровывающие слова буква за буквой, не обладают даром зеркального чтения. Необходим еще один ингредиент. Я подозреваю, что он связан со вторым дефицитом, а именно с неспособностью воспринимать пространственную организацию стимулов. У большинства пациентов, которым свойственно зеркальное чтение, наблюдаются нарушения пространственной ориентации. Так, один больной систематически путал лево и право и рисовал зеркальные карты Австралии и Великобритании[467]. Другая пациентка не могла вспомнить, как рисовать циферблат часов, и, казалось, утратила всякое представление о времени и числах: она утверждала, что четверг наступает после пятницы и что сначала ей исполнится 44, а через год после этого – 43![468] Миссис Х. Н. не страдала явными пространственными нарушениями, зато испытывала выраженные трудности с планированием и поддержанием выбранной стратегии действий.

Подобные расстройства могут играть определенную роль в зеркальном чтении. Когда мы читаем, теменной и лобный отделы мозга выполняют важнейшие пространственные вычисления, задавая направление нашему взгляду, а затем посылая нисходящие сигналы внимания в зрительные области, чтобы те могли выбрать целевую зону. Я предполагаю, что повреждение одного из этих отделов может нарушить процесс чтения, изменив его вектор. В результате пациенты выбирают аномальные стратегии: они либо начинают с правой части слов, либо обращают внимание только на зеркальные репрезентации, дремлющие в мозге большинства из нас. Эта мысль чем-то напоминает предположение Ортона, утверждавшего, что благодаря избирательному вниманию опытные читатели могут игнорировать репрезентации слов, которые ориентированы неправильно. Очевидно, пациенты с зеркальным чтением утратили этот базовый механизм пространственного внимания.