И… блин.
Я стою и моргаю, глядя на него.
– Конечно.
Потому что мы пришли вместе. Мы должны танцевать. Без вопросов.
Рука об руку мы идем на танцпол, потом Гаррет останавливается, повернувшись ко мне лицом.
– Так мы…
Он обнимает меня за талию, я его – за плечи, и мы танцуем. Гаррет притягивает меня к себе, так близко, что я касаюсь его груди, и это заставляет меня нервничать. Такое ощущение, будто неловкость, которую я испытываю, разливается вокруг полупрозрачными волнами, настолько она ощутима.
Больше всего меня пугает, что Гаррет не сказал ни слова. Он просто смотрит на меня с нежностью, и этого достаточно, чтобы я чувствовала себя последней дрянью.
Потому что я ни капельки не влюблена в Гаррета Лафлина. И он заслуживает это знать. Но говорю я совсем другое:
– Что случится, когда им будет семьдесят?
– Что?
– Героям песни. Он говорит, что будет любить ее, пока им не исполнится семьдесят. А потом? Он что, скажет: «
– Ого, – смеется Гаррет. – Романтические фантазии – это точно не про тебя.
И он не прав. Прямо сейчас мне стоит огромных усилий не позволять себе романтических фантазий с участием Эбби.
Чтобы не смотреть в ее сторону, я перевожу взгляд за спину Гаррета и…
– Да вы шутите!
Он хмурится.
– Обернись!
Срань господня, это же Ник. И Тейлор. Они танцуют, если это можно так назвать: их руки блуждают по телам в случайных направлениях, пальцы Ника только что соскользнули по спине Тейлор и остановились слишком близко к ее заднице. И стоят оба так близко, что между ними и лист бумаги не просунуть.