НУРА, серьезно: Мне было очень плохо. Той весной – по разным причинам, не только поэтому – я тяжело болела.

УИЛЬЯМ печально смотрит на НУРУ и гладит ее по голове.

НУРА: Ну вот. Так что я боюсь. Что это повторится.

УИЛЬЯМ грустно кивает. Он внимательно смотрит на НУРУ. И думает о том, как несправедливо, что она – такая хорошая и невинная – хлебнула столько дерьма. Он злится. Ему хочется убить всех, кто ее когда-либо обижал. Это беспокоит его, он ложится на спину и упирается взглядом в потолок. НУРА вопросительно смотрит на него. Пытается понять, откуда эта внезапная перемена в нем. Гладит его по голове.

НУРА: Эй.

УИЛЬЯМ пытается подобрать слова, чтобы придать своему гневу цивилизованную форму, не угрожая кого-нибудь убить. Он уже понял, что НУРА такие методы не поддерживает.

УИЛЬЯМ: Мне очень плохо оттого, что Нико так поступил с тобой.

НУРА с грустью смотрит на УИЛЬЯМА. Она не хочет, чтобы ему было плохо из-за этого. Ведь в этом нет его вины. А она уже со всем разобралась.

НУРА: Ты не виноват.

УИЛЬЯМ смотрит в потолок.

НУРА: И ничего страшного ведь не произошло. И его осудят. Это ведь хорошо? Что у нас есть правовая система. Мы должны верить, что наша система правосудия справедлива. Так что, наверное, тебе не обязательно его убивать.

УИЛЬЯМ не отвечает. НУРА смотрит на него.

НУРА пытается пошутить: …Ты ведь его не убил?