Раздался телефонный звонок. Внутренний аппарат, куда напрямую мог набирать только секретарь.

— Михаил Васильевич, Игнатьев просит срочно соединить.

— Что случилось?

— Он говорит, что лично.

— Соединяй.

…

— Алло! Алло! Михаил Васильевич?

— Слушаю вас Алексей Алексеевич. Что случилось?

— Срочная новость из Берлина. Гинденбург скоропостижно скончался.

— …мать! — выругался Фрунзе. — От чего?

— Предположительно от сердечного приступа, но пока точно не ясно.

— Пока все?

— Никак нет. Варбурги и Ротшильды, задержанные немцами, бежали. В Баварии и Ганновере начались социалистические революции с радикальным социальными и экономическими требованиями.

— Когда?

— Ночью.

— Насколько масштабные?

— Достаточно большие. На улицах десятки тысяч людей. Есть вооруженные. Полиция бездействует, не решаясь сталкиваться с такой народной массой. По словам Вильгельма Маркса Лондон и Париж уже выступили с заявлениями, что если революции не удастся остановить в ближайшее время, то они введут войска для обеспечения безопасности Германии.

— Ясно. Срочно подготовь несколько телеграмм. Первую — канцлеру. Передай наше соболезнование. Пообещай любую помощь в расследовании, если потребуется. Объяви, что бунт в Баварии и Ганновере подняли не социалисты, а наймиты Финансового интернационала. И сообщи, что 1-ый легкий корпус РККА, стоящий на территории Германии может немедленно выступить на подавление инсургентов. Если потребуется — то мы выставим больше войск для защиты Германской республики от оккупации англо-французскими войсками. И разошли копию этой телеграммы ведущим нашим и германским газетам.

— Слушаюсь. — чуть помедлив произнес граф Игнатьев. И было слышно, как он спешно что-то записывал. — Все сделаю.