Основа книги — личный опыт писателя, находившегося в Париже в период немецкой оккупации, и сведения, полученные от друзей, знакомых, соратников по Сопротивлению.

Участие в Движении Сопротивления началось для Газданова так. Однажды его знакомый — А. А. Покотилов пригласил к себе Газданова с женой, Фаиной Дмитриевной Ламзаки, и представил их участникам Сопротивления — советским военнопленным, бежавшим из заключения, — Николаю и Павлу. На вопрос, хотят ли они помогать партизанам, Газдановы ответили утвердительно. Так, Газданов стал редактором информационного бюллетеня подполья, Фаина Дмитриевна — связной.

В этом документальном повествовании, написанном, как и большинство произведений писателя, от первого лица, в ряде случаев, когда речь идет о конкретных событиях, участником которых Газданову довелось быть, он скрывается за образом «моего приятеля».

Книга Газданова, возможно, — первое литературное свидетельство участия советских партизан в Движении Сопротивления в Европе.

На французской земле

На французской земле

В этой книге нет ничего вымышленного. Все факты, которые в ней приводятся, происходили в действительности. Все лица существовали в действительности. Все, что я описываю, я либо видел собственными глазами, либо знаю со слов непосредственных участников событий или по их письменным показаниям, либо, наконец, мне это известно по официальным документам.

Ответственность за все написанное я принимаю на себя. То, что я написал, я написал без чьих бы то ни было советов или указаний. Поэтому все настоящие имена героев этой книги заменены вымышленными, кроме имен тех, которые погибли и памяти которых я ее посвящаю.

Это началось в предпоследний год немецкой оккупации Франции[1]. Я помню, что вплоть до того дня, когда, наконец, союзные войска вошли в Париж[2], я жил, делая над собой бессознательные усилия, чтобы не думать все время о вещах, которые занимали меня сильнее всего и существование которых само по себе, с точки зрения немцев, было преступлением против Германии и против Европы. Вместе с тем, не думать об этом было трудно. Я много раз представлял себе то условное развитие событий, последовательность которых я знал и которые были похожи на авантюрный роман, с той трагической разницей, что каждый шаг этих многочисленных героев написанной книги был действительно сопряжен с риском мгновенной и насильственной смерти. Одна и та же картина возникала в моем воображении: человек, одетый в полуарестантскую куртку, худой, как скелет, с темным и небритым лицом, медленно идет зимой по лесам и полям Эльзаса. Он движется только ночью, днем он лежит неподвижно на мерзлой земле, где-нибудь в канаве или под кустом, и ест сырой картофель или морковь, счищая с них землю. Он оборван, нищ и слаб; но из последних сил он продолжает идти. Мимо места, где он лежит днем, засыпая и просыпаясь от холода, проезжают немецкие грузовики, проходят патрули немецких жандармов. Ночью он поднимается и снова начинает шагать; маленькие ветки хрустят под его ногами, над его головой — темное зимнее небо, и впереди еще много таких же одиноких и холодных ночей. Проходят дни и недели; и вот, наконец, он попадает к людям, которые ему отворяют дверь. Теплый дом, горячий ужин, кровать. Он просыпается ночью; темно, тихо. В первый раз за много времени, засыпая, он позволил своему постоянному нервному напряжению некоторый отдых. Он знал, что в течение нескольких часов он может не быть настороже, не быть готовым вскочить каждую секунду и либо бежать, либо принимать неравный бой, в результате которого его ждет смерть. Поэтому, проснувшись ночью, он не сразу понял, где он. И тогда с кажущейся медлительностью он вспомнил, что он во Франции, за тысячи километров от своей родины, в стране, оккупированной немецкими войсками и где ему предстоит сложная и трудная работа: собирать бежавших советских пленных, вооружать их и организовывать отряды для партизанской войны на территории Франции. Он не знал ни слова по-французски, имел самое приблизительное представление об этой стране, но кажущаяся невозможность выполнить эту задачу для него не существовала, и в том, что он ее выполнит, он не сомневался. Этот нищий и оборванный человек, жизнь которого зависела от первого французского или немецкого жандарма, был членом Центрального Комитета Союза военнопленных во Франции. В его богатом прошлом был, в частности, огромный опыт партизанской войны в России[3]. Он был не один. То движение советских людей, которое вскоре должно было вылиться в организованную партизанскую войну, давно уже начиналось во Франции, но ему еще не хватало строгой и гибкой точности; она появилась лишь позже, после того, как образовался ЦК Союза пленных. Но первый призыв к борьбе на французской территории был сделан уже в августе 1943 года. Он исходил от группы партизан одного из лагерей на севере Франции. «Никакие силы не в состоянии спасти фашистскую Германию от катастрофы» — гласил его текст. Воззвание было обращено к пленным, работавшим в угольно-промышленном районе Франции, и в нем содержались, наряду с вопросами национального порядка, и фактические указания: