Ненавижу! Не терплю!

Потому от возмущенья

Издеваюсь и хамлю!

Но Айболит не расплылся в предательской улыбке, как это делали другие взрослые, а, насупившись, двинулся на неё. И тут Дунька вспомнила, чему учили её главари школьной тусовки Дятел и Шмыга: «Лучшая защита — это нападение!» Тотчас сделала страшные глаза и перешла на крик:

— А ты что со мной так разговариваешь?! В зоне сидел? Блатного жаргона нахватался!

Доктор остановился, расслабленно опустил плечи и, отвернувшись лицом к портрету какого-то именитого профессора, который со стены равнодушно наблюдал за их поединком, явно не для Дунькиных восприимчивых ушей растерянно пробормотал, словно жалуясь медицинскому светиле:

— Вот пигалица! Разнуздалась донельзя! Выпороть бы её, да некому! И мне некогда! — И, снова повернувшись к ней, устало махнул рукой: — Иди уже! И смотри, больше ко мне не попадай! Помни: со мной шутки плохи!

— А кашель?! — от возмущения зашлась в кашле Дунька. — Кашель-то чем вылечить? Для чего я сюда притащилась?!

— Это не ко мне, — сказал как отрезал Айболит. И нажал какую-то кнопку: — Следующий!

Дунька не удержалась, нагрубила:

— Подумаешь! Нашёлся тут мне!..

Вдруг из подворотни

Страшный великан,

Рыжий и усатый

Та-ра-кан! —

и, выскочив в коридор, пулей промчалась мимо матери.