Главные предметы нашего влечения или отвращения – удовольствие или страдание, но различает их не разум, а непосредственное чувство. Если добродетель желательна сама по себе, а порок ненавистен тоже сам по себе, то различает их также не разум, а непосредственное чувство.

Но так как разум может быть в известном смысле принят за принцип одобрения или неодобрения, то из-за невнимательности на чувства эти смотрели долгое время как на результат деятельности разума. Доктору Хатчесону первому принадлежит честь точного установления того, в каком смысле нравственные различения представляют собой результат деятельности разума, а в каком они вытекают из непосредственного чувства. По моему мнению, он так полно разъяснил вопрос о нравственном чувстве, что если и могут еще быть споры по данному вопросу, то это следует объяснять лишь некоторой небрежностью его изложения и педантическим пристрастием к известным требованиям слога, слабостью весьма обыкновенной для ученых людей, в особенности при изложении такого интересного предмета, ведь добродетельному человеку трудно отказаться от тех выражений, к которым он привык и которые считал самыми подходящими.

Глава III. О системах, полагающих принцип нашего одобрения в чувстве

Глава III. О системах, полагающих принцип нашего одобрения в чувстве

Системы, полагающие принцип нашего одобрения в чувстве, могут быть разделены на два различных класса:

1. По мнению одних, причина нашего одобрения лежит в особенного рода чувстве, в силе впечатления, производимого на душу известными чувствами и поступками, из которых одни поражают эту душевную способность приятным, а другие неприятным образом и вследствие этого кажутся нам справедливыми, похвальными и добродетельными или соответственно несправедливыми, достойными порицания и порочными. Так как чувство это по природе своей отличается от прочих чувств и так как оно есть результат определенной способности восприятия, то ему дали определенное название, а именно «нравственное чувство».

2. Согласно другим, для объяснения принципа одобрения нет никакой необходимости в предположении особой способности восприятия, о которой ранее и не слышали. Они полагают, что здесь, как и всюду, природа поступает со строгой бережливостью, что она достигает бесчисленного множества целей одним и тем же путем и что достаточно одной симпатии – способности, на которую всегда обращали внимание и которая присуща всем, – для объяснения всех результатов, приписываемых нравственному чувству.

I. Доктор Хатчесон всеми силами старался доказать, что себялюбие не может служить принципом одобрения. Он доказал также, что источником последнего не может быть никакая операция разума, и полагал, что одобрение есть результат совершенно особенной способности, которою природа одарила душу человека исключительно ради такого важного назначения. Исключив себялюбие и разум, он не верил, что среди всех известных способностей нашей души можно было бы найти хоть какую-нибудь, которая отвечала бы этой цели.