Вес самой лодки составлял примерно 700–800 фунтов; кроме того, она была установлена на необычайно тяжелых и крепких санях, сооруженных из двух дубовых досок длиной 23 фута 4 дюйма, шириной 8 дюймов и средней толщиной 2,5 дюйма.

По моим подсчетам, вес саней составлял не меньше 650 фунтов, а то и значительно больше. Общий вес лодки и саней можно принять равным 1400 фунтам. Чтобы тянуть эти сани, требовалось не менее семи крепких и здоровых людей, но и для тех они были бы тяжелым грузом[112].

Но еще до того, как мы сделали все эти наблюдения, наше внимание приковало нечто ужасное. В лодке лежали части двух человеческих скелетов. Один принадлежал, видимо, молодому человеку слабого телосложения, другой — широкоплечему крепкому мужчине средних лет. Первый скелет, найденный в носовой части, был уже так разрушен, что Хобсон не мог определить, умер ли несчастный именно здесь. Крупные и сильные звери, вероятно волки, сильно повредили этот скелет, принадлежавший, возможно, офицеру. Около него мы нашли остатки вышитых туфель. Другой скелет был в несколько лучшем состоянии — на нем сохранились одежда и мех. Он лежал поперек лодки под сиденьем для гребцов. Рядом мы нашли пять карманных часов, а также два двуствольных ружья — один ствол в каждом был заряжен и курки взведены. Ружья были прислонены к борту лодки дулом вверх. Не приходится говорить, с каким пристальным вниманием мы осмотрели эти печальные остатки и с каким нетерпением переворачивали каждый обрывок одежды в поисках записной книжки, дневника или хотя бы метки. Мы нашли пять или шесть маленьких книг, все религиозного содержания, за исключением «Векфилдского священника»[113].

Среди поразительного количества одежды лежало семь-восемь пар обуви различных фасонов — зимние матросские ботинки, тяжелые сапоги и особо прочные башмаки. Я обнаружил также шесть шелковых носовых платков, белых, черных и вышитых, полотенца, мыло, губку, зубную щетку и гребни. Кроме этих предметов, там были веревки, гвозди, пилы, щетина, дратва, порох, пули, дробь, патроны, пыжи, кожаная патронная сумка, ножи складные и столовые, коробки с иголками и нитками, бикфордов шнур, несколько ножен для штыков, разрезанных так, чтобы служить футлярами для ножей, два рулона листового свинца. Словом, всего было очень много. Это разнообразие удивило нас тем сильнее, чем в большинстве случаев при передвижении на санях в полярных странах такие вещи рассматривались бы теперь как малополезные, но зато способные вымотать команду, волочившую сани.

Из провизии мы обнаружили только чай и шоколад. Остаток чая был ничтожен, но шоколада оказалось около 40 фунтов. Одни эти продукты не могли поддержать жизнь в таком суровом климате, между тем мы не нашли ни сухарей, ни мяса.