Он был чрезвычайно удивлен, поскольку я всегда старалась держать себя в руках, даже когда оставалась наедине с собой, ничто не могло заставить меня забыть обо всем и выйти из себя… хотя я могу сказать, что это было замечательное ощущение.

Я всегда думала, что не способна нормально выражать свои эмоции, а этот человек вообще не мог понять, почему я вдруг сорвалась с цепи, он даже не пытался сделать этого, это было не в его духе; но все-таки он был очень удивлен, хотя и не принимал близко к сердцу: он не вышел из себя, напротив, у меня сложилось впечатление, что он был доволен происходящим, я уверена, что ему нравилось, когда кто-то орал, плакался или выказывал свою зависимость, потребность в нем, что ли… я уверена, что ему доставляло удовольствие убеждаться в действенности своего эмоционального влияния на людей, а потом его отпускало, и он выбрасывал это из головы, как девочка, которая мгновенно теряет интерес к сломанной кукле, если только она, конечно, не представляет собой объект особого обожания, а так интерес неизбежно со временем теряется; учитель не обращал никакого внимания на мою злобу, он велел гарсону подать чего-нибудь покрепче и поставил передо мной стакан, я изо всех сил сжала бокал с коньяком, а поскольку стекло было очень тонкое, бокал лопнул у меня в руках и я порезала себе губу.

– Ну что же ты делаешь!

– Вы не понимаете, вы не можете понять, но позвольте мне сказать вам, что у меня действительно высокоэмоциональные отношения с моим другом, а с вами… я даже не хочу говорить… с вами – ровные.

– Это как это – «высокоэмоциональные»? Ты хочешь сказать, что вы постоянно спорите?

– Высокоэмоциональные отношения означают высокоэмоциональные отношения.

– И вы не даете им выхода?

– Мы настроены довольно критически по отношению друг к другу, он много читает, он читает книги, посвященные проблеме терроризма, он не особо любит говорить об этом, его теория заключается в утверждении, что только терроризм может принести подлинную свободу, размышляя, он сам пришел к такому выводу.

Пока я, всхлипывая, рассказывала ему все это, учитель опустил голову и испустил глубокий вздох:

– Тебя хоть чему-нибудь научила поездка на Кубу? Не говори, пожалуйста, о терроризме что попало, я твоего друга не знаю, да и знать не хочу; в настоящее время в этой стране не найдется ни одного человека, который бы не рассуждал на эту тему или не утверждал бы, что у него есть некоторый опыт в данном вопросе; террорист – это человек, готовый на все, чтобы выжить, ты же видела такое на Кубе, разве нет? Кастро и его партизаны? Студенты Гаванского университета, которых пытала тайная полиция после провала нападения на арсенал Монкады? Ты видела фотографии этих людей с выколотыми глазами, так что перестань тут рассказывать глупости.