И засвидетельствовать, какой же задаток внес он в течение жизни.

Он должен был принести свои оправдания,

И устрашенный стоял он перед тем, кто ведал его наисокровеннейшее.

Тот говорил, как молния,

И выговаривал как ударами [дубины]

Пред свидетельством книги, собравшей все грехи,

И точности [такого] учета,

Который пресекал все оправдания.

И тогда боялся, стоя перед Аллахом,

Тот, кто вверг душу свою в долги, но не нашел среди товарищей своих ни помощника, ни плательщика,

Но нашел судью справедливым и верным.

«И увидели грешники огонь и подумали, что они туда попадут. И не нашли от этого избавления»[2244].

Аллах да обратит нас и вас на путь блага,

Да снимет он с нас и с вас бремя мрака и да сделает чистое учение о едином боге нашим светом во мраке Воскресения!

Обильнейший источник мудрости

И ярчайший свет во мраке — есть слово творца.

Далее, обращаясь к чтецу Корана, который сидел на возвышении против минбара,— обряд, заимствованный из христианской церковной службы: «И когда дунут в трубу единым дуновением» и до слов: «и не утаится у вас тайное»[2245].

О небе говорится очень мало, и ни словом не упоминается столь широко распространенная у нас тема свидания за гробом. Ужас перед воскресением из мертвых и Страшным судом был слишком велик! Слова одной знатной арабки: «Я тоскую по воскресению из мертвых, чтобы вновь увидать лицо моего мужа»,— часто упоминаются как потрясающий пример любви, побеждающей самое страшное[2246].

Все проповеди Ибн Нубаты написаны рифмованной прозой, причем конечные рифмы звучат, как органный контрапункт. Это также новшество, начало которому было положено только около середины III/IX в. и которое теперь переживало свой расцвет[2247]. Ибн Халликан называет одного более позднего проповедника, который, совершенно сознательно избегая этой формы, вернулся к манере старых проповедников[2248]. В остальном же и в этом отношении IV/X век заложил форму и нормы для более позднего ислама[2249]. Если «риторические проповеди христиан, произносившиеся в дни больших праздников, были не чем иным, как гимнами в прозе»[2250], то это полностью относится и к мусульманской проповеди IV/X в. Сходство между нею и произносившейся также рифмованной прозой проповедью угасающего древнего христианства слишком велико, чтобы можно было отвергать влияние последней на мусульманскую проповедь. Весьма возможно, что даже и стиль Корана происходит из такой проповеди.

Среди торжественных проповедей сборники Ибн Нубаты содержат проповеди, приуроченные к Новому году, ко дню смерти пророка, а также проповеди, произносившиеся в дни священных месяцев раджаб и рамадан, в дни праздника Байрам. Но совершенно особым видом, порожденным воинственными временами Сайф ад-Даула, являются проповеди о священной войне, написанные Ибн Нубатой для того, чтобы не отставать от знаменитых образцов раннего ислама[2251].