Ни Гаспара, ни Людвига, ни тем более Киприано не надо было торопить. Все они готовы были пожертвовать жизнью, лишь бы вернуть Франческу ее матери. Когда они выехали в степь, у них не было еще никакого определенного плана. Их только беспокоила участь молодой девушки и они помнили только одно: надо спешить. Наступила ночь, пришлось сделать привал. У костра друзья стали обдумывать план действий. Прежде всего следовало быть очень осторожными, потому что злодеи, так предательски убившие Гальбергера, не пощадят и их. Прежде, чем развести костер, Гаспар внимательно осмотрел окрестности, привязал лошадей, а Людвигу и Киприано велел зажечь сухой хворост. Костер развели за пальмовой рощицей так, чтобы его не было видно издалека. На костре в котелке кипела вода.
18. КТО ЕХАЛ НА ПОДКОВАННОЙ ЛОШАДИ
18. КТО ЕХАЛ НА ПОДКОВАННОЙ ЛОШАДИ
Пока гаучо возился около лошадей, Людвиг и Киприано обсуждали у костра, кто мог убить Гальбергера и похитить сестру.
— Это дело индейцев из племени това, — сказал Киприано.
— Не может быть, Киприано! — воскликнул Людвиг. — Зачем им убивать моего отца?
— Ну, причина-то есть, хотя бы у одного из них.
— У кого?
— У Агуары.
— Агуара! Почему ты подозреваешь именно его?
— Он сделал это, чтобы захватить твою сестру.
— Что ты говоришь, Киприано? — удивился Людвиг.
— Да, я давно заметил, что сын вождя заглядывается на Франческу.
— Негодяй! — возмутился Людвиг. Он действительно не замечал того, что не скрылось от глаз ревнивого Киприано. К тому же сам факт, что краснокожий дикарь влюбился в его сестру, казался ему невероятным. Сын прусского натуралиста со своими предрассудками не мог допустить и мысли об этом.
— Ты не ошибаешься, Киприано? — спросил он.
— Ничуть. Агуара часто держал себя с Франческой очень развязно. Однажды я даже чуть не побил его, но дядя, боясь поссориться с Нарагуаной, защитил его.
— А отец знал что-нибудь об этом?
— Я думаю, что нет. Я даже не хотел говорить ему.
Все это было для Людвига новостью. Невольно он проникся подозрениями Киприано. Но что бы он ни думал о сыне, Нарагуану он не мог считать виновником преступления: вождь това — друг отца и их защитник.
— Не может быть, — повторял он, — не может быть!