– Доброе утро, дорогой.

– Доброе. Кофе будешь?

– Конечно… Покрепче.

– Слушай, Ир. – Юрьев кашлянул. – Давай, может быть, гостей соберем. Надо все-таки как-то отметить.

Жена посмотрела на него удивленно – за несколько дней до дня рождения она предлагала устроить застолье дома или заказать место в ресторане, но тогда Юрьев раздраженно отмахнулся: «Какой праздник – сорок лет?! Нечего…» А теперь вдруг стало важно, необходимо накрыть стол, так, чтобы ломился, созвать дорогих, родных людей и проводить прожитые десятилетия, встретить новые. Войти в по-настоящему взрослую жизнь… Сейчас казалось, что именно с сорока начинается эта настоящая взрослость, хотя раньше то же самое казалось, когда исполнялось двадцать пять, тридцать, тридцать пять. Но ничего заметного не происходило – жизнь двигалась прежним манером, состояла из прежних дел и проблем, в голове вертелись прежние мысли – какие-то мелкие, полудетские; в шестнадцать он был взрослей, чем теперь… Мир, в общем, не переворачивался с наступлением очередной круглой даты, и Юрьев не становился другим. Даже после смерти родителей.

– Ну как, – спросил, – организуем?

Губы жены покривило неудовольствие. Ясно – у нее уже другие планы на этот день, да и кого обрадует неожиданность…

– Давай не будем тогда. – Юрьев почувствовал обиду, пока легкую, почти искусственную. – Ладно.

Жена резко вдохновилась:

– Да нет, почему же – нужно отметить. Обязательно!.. Только у нас холодильник пустой.

– Это решаемо.

Субботний день постепенно раскачивался, набирал обороты. Найдя на сегодня занятие, Юрьев оживился, повеселел; тоска и горечь, которые накинулись, когда проснулся, отступили, спрятались, и он показной бодростью, излишней суетой старался больше не подпускать их к душе.

Понимал, что выглядит со стороны суетящимся, заполошным, замечал взгляды жены – сочувствующе-понимающие, старшей дочери Насти – слегка презрительные, младшей Ани – настороженные, но делал вид, что все нормально и он такой, каким должен быть муж и отец… В последние годы он часто вел себя так в выходные дни.

Когда-то спасала Аня. Юрьев мог целыми днями возиться с ней, играть, катать на загривке, учить правильно говорить слова: «кока» – «нет, кошка», «аафука» – «нет, собачка». Но она подросла, теперь ей шесть, что-то важное ушло, так, как с двухлетней, с ней себя уже не поведешь…

Пока все проснулись, пока умылись, пока позав-тракали, подоспело время ехать в шиномонтаж. Юрьев достал из шкафа деньги, спустил с лоджии зимние колеса в машину. Сказал жене, что на обратном пути заедет в торговый центр, купит продуктов.