Естествознание, осознавая факт первичной подмены доказательства представлением и стремясь последовательно учитывать необходимый факт этой подмены на всех этапах вывода и формирования научно-истинного суждения, тем не менее не владеет средством «автоматического учета данной подмены» и скатывается К НЕЯВНОМУ ОТОЖДЕСТВЛЕНИЮ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ И ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, смиряя научное сознание с этим фактом как «с необходимостью» естественнонаучного познания. Именно эта подмена «вылезла» в дискуссиях Эйнштейна и Бора о детерминизме и была легитимирована как «объективно необходимая» в принципе неопределенности Гейзенберга. Истина мышления требует ОТСУТСТВИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ В НАЧАЛЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, иначе — представление само себя «доказывает», показывает, обманывая самые проницательные формы внимания, осознанно фиксирующие факт подмены и стремящиеся к ее учету, последовательно «вычитающие» данную подмену из совершаемой научно-доказательной мыследеятельности как ее простое вспомогательное средство. Отсутствие представления в начале доказательства есть сложнейшее и в то же время — основное дело мышления. Доказательство, которое на деле есть спекулятивная связь представления, находящегося в «начале» «доказательства» как некоторой техники мышления, с представлением, находящимся в «конце» такого «доказательства», — это показ (самопоказ) представления, в котором представление самоутверждается, демонстрирует себя как истинное. Дело доказательства как дело поиска истины, в таком самопоказе представления предано забвению.

Однако понимание того, что в естественнонаучном доказательстве мы имеем дело с самопредставлением истины научного рассудка и только с ним одним, есть уже значительный шаг на пути к истине в чистом виде, к истине самой по себе, к истинному представлению. Истины научного рассудка суть только подготовка к представлению истины самой по себе, и дело истинного представления, конечно же, состоит не в голом отрицании истин научного рассудка и связанных с ними истин рассудка как такового, но в переходе от подготовки некоторого дела к самому этому делу — к Мышлению. Действительное понимание истины научного рассудка как необходимой неистины (недоистины) есть не отрицание оной, но точное указание на истинное представление, способ косвенного восприятия истинного представления, ибо как говорили древние, «прямо посмотревший на божественную сущность в это же мгновенье теряет разум». Речь идет, конечно, не об играх в сакральное и метафизическое, но, напротив, о необходимости следующего шага рациональности, состоящего в реализации собственной рациональной сущности, в осмыслении истины научного рассудка как непосредственного бытия языка науки как представления, обеспечивающего функционирование языка науки, которое ошибочно принимается за истинное представление.