Быстро промелькнули передо мной теперь все эти картины. И сделалось мне от них так хорошо, будто вдоволь я надышался терпким смолистым воздухом. Но вспомнилось мне написанное Федором слово «плант», и подернулся в моих глазах как дымкой весь троицкий пейзаж, а сам я очутился на той заветной тропе, что протянулась от деревни к глухому, черному лесу. И как только сделал я в своем воображении по этой тропе первый шаг, так сразу пуще забилось мое охотничье сердце. И было от чего. Вела эта тропа к большому болоту, в центре которого лежал остров, весь заросший сосной и могучими дубами и прозванный Чертовым углом. А в центре острова был глухариный ток.

Кто первым нашел его в этом Чертовом углу, в Троицах, толком не знают до сих пор. Говорят, что это сделал еще перед первой мировой войной охочий до веснянки молодой учитель, заведовавший в ту пору приходской школой в деревне. Говорят, что уже позднее какой-то приезжий бедолага охотник, заблудившись в болоте, махнул вдруг не в сторону деревни, а совсем наоборот — в глубь леса и, таким образом, ненароком очутившись в Чертовом углу, определил здесь наличие глухариного тока, говорят и разное другое. Но суть не в этом. Так или иначе, а в Троицах, как и в других близлежащих деревнях, многие знают, что еще в марте, когда в Чертов угол легче всего пробраться на лыжах, на искрящемся голубом снежном насте то тут, то там можно увидеть неглубокие борозды, вычерченные глухарями. Видят рядом и следы больших, словно индючиных, лап глухаря. Да только этим любованием все дело и кончается. В марте глухарь еще не токует. А когда в апреле с развесистых сосен послышится характерное глухариное скрежетание, в Чертов угол уже не проберешься. Болото, плотным кольцом окружившее остров, заливает вешней водой, и Чертов угол почти до самого сенокоса превращается в эдакую недоступную зону, которая, как тот локоть, хоть и рядом, да не укусишь.

Конечно, охотники предпринимали попытки пробраться к заветному току. И в одиночку, и по двое, и по трое пытали они свое удивительно непостоянное счастье. Чтобы обезопасить себя, люди брали под мышки длинные жерди, обвязывались веревками, но не добирались и до середины болота. Были и такие упрямые добытчики, которые пытались проложить через болото гать. Но то ли времени у людей не хватало, то ли в конце концов подводило их терпение, только и этот способ не приводил к желанному результату.

И мы вдвоем с Федором пробовали не раз попасть на остров. Просиживали на берегу болота вечера, наблюдали, как на ток со всего леса слетаются глухари и глухарки. Но дальше этого у нас тоже дело не пошло… И вдруг «плант». Который уж по счету. Но об этом я не думал. Так, лишь мельком вспомнил все наши прошлые неудачи. А сам в мыслях был уже весь в сборах, уже на вокзале, в дороге…