Как вы видите, все это есть категорически непролетарский подход к политической технике. Или – еще больше – типично антипролетарский подход. Что же касается пролетариата, то я рассматриваю его не с экономической, а с чисто духовной точки зрения. Экономически я лично стою безмерно ниже любого американского рабочего. Психологически средний русский рабочий стоит (или стоял) безмерно выше среднего русского интеллигента. Пролетарий – это не тот, у кого нет денег. Пролетарий это тот, у кого, по марксистскому определению, «нет родины». Нет корней, нет традиции – нет и Бога. Но паче всего – нет мозгов. Он, этот пролетарий, полагает, что он знает или может знать все. И о национализации, и о социализации, и о тайных договорах, и о пользе мощных колонн, демонстрирующих где попало и что попало. Пролетарий считает, что он вправе и в состоянии дать ответ на вопрос о национализации каменноугольной промышленности, о Ялтинском договоре, о перспективах войны между Германией и Англией в 1914 году, Германией и САСШ в 1939, СССР и остальным миром в 19..? о технических предпосылках девальвации франка или о дележке Палестины между Иерусалимским Муфтием и Еврейским Агентством.

Я – не пролетарий. У меня есть родина, есть традиция и есть Бог. Есть, кроме того, и мозги. Я считаю – удовлетворительного качества. Во всяком случае, достаточного для того, чтобы отдать себе совершенно ясный отчет в том, что для решения целого ряда вещей у меня данных нет и в обозримое время быть не может. Я достаточно опытный в политическом отношении человек, для того чтобы решение целого ряда вещей предоставить – по старомосковскому рецепту – «Богу и Великому Государю», ибо этот способ решения даст наилучшие результаты из всех мыслимых.

Здесь я подхожу к выводу, который категорически противоречит большинству пролетарских общепринятых мнений. Принято говорить: да, при данном культурном уровне русского народа – без монархии не обойтись. Я говорю: при исторически доказанном умственном уровне русского народа – мы монархию восстановим. И не потому, что мы «некультурны», а потому, что мы, по крайней мере в политическом отношении, являемся самым разумным народом мира. Если MЫ, от Олега до Сталина, при всяких смутах, нашествиях, Батыях, Гитлерах, при ужасающей «географической обездоленности» страны, – построили Империю, которая существует одиннадцать веков, то не Великобритания на нас, а мы на Великобританию можем смотреть, как на некоего исторического выдвиженца. Великобритания началась, в сущности, только при Кромвеле – середина XV II века, и кончается при Эттли – середина ХХ-го. Мы видели все: батыев и гитлеров, республики и монархии, самые разнообразные республики и довольно разнообразные монархии. В Москве бывали и татары, и поляки, и французы, и почти были немцы, и мы поили наших сивок в Амуре, на Висле, на Шпрее и на Сене: «все промелькнуло перед нами, все побывали тут». И мы кое-где промелькнули. Культура? Культура не имеет к государственности почти никакого отношения. Тем более что еще вовсе неизвестно, что именно мы должны понимать под культурой: моторизованного дикаря из Бечуанланда или римского пахаря из долины Тибра? Культура должна была бы подразумевать культ – религиозную и государственную традицию, уважение к религиозной и государственной традиции. И кто был культурнее: Рим с его Сивиллиными Книгами, или Италия с ее Макиавелли? Кто культурнее: тургеневский Хорь или горьковский Кувалда? И на чем можно что-то строить? На истовости Хорей или на неистовости обитателей интеллектуальных ночлежек современности?