Когда Клодина убедилась, что Робина совершенно не интересуют календари и он никогда в них не заглядывает, она стала сочинять сама.

Эту часть Клодина назвала «Придумала из головы» и каждый раз заполняла полную страницу, если писала не слишком мелко. Когда настроение у нее было деловое, она просто записывала в календарь: «Сегодня опять прекрасная погода. Для папы это очень хорошо, потому что людям не сидится дома и они отправляются куда-нибудь на машинах». Если же ей становилось грустно оттого, что отец, тетя Лили или Робин Уэлс обращают на нее слишком мало внимания, она начинала размышлять и делать обобщения: «Старшие считают, что слово «старшие» — детское. Они предпочитают называть себя «взрослые». О детях они совсем не думают. Они умеют беспокоиться о них, кричать, сердиться, но думать о них не умеют. От детей они всегда стараются отмахнуться.

Р. S. Интересно, как возникло выражение «отмахнуться от чужой беды»? Спросить Робина».

Когда Робин однажды вспомнил о календарях: «А скажи, Клоди́, ты что-нибудь с ними делаешь?», она в смущении пролепетала:

— В общем, да, я в них записываю разные вещи.

Робин не нашел в этом ничего странного, и Клодине еще больше захотелось писать в календарях, потому что теперь, когда они перешли в ее полную собственность, она стала ощущать что-то вроде ответственности за эти сотни чистых страниц, которые нужно заполнить ее собственными словами. Переписывать сюда что-нибудь из газет и книг или вклеивать было бы нечестно.

И она решила написать обо всем, что она знает и что видит вокруг, о себе и о своей жизни, о Робине и его транзисторе, об их с Робином недругах, — ей хотелось, чтобы к тому времени, как календари заполнятся, в них было все, как в настоящих толстых книгах.

«Сегодня я начинаю рассказ о моей жизни, — написала она в первый день Нового года. — Раньше мой папа был очень храбрый солдат, его ранили в Арденнах. Сейчас он владелец очень крупной бензозаправочной станции, это самая крупная станция «Мобилгаз» в радиусе 30 миль. Ему 53 года, из всех отцов, каких я знаю, он самый старый. Моя мама была француженка, очень красивая, ее звали Адриенна. Она уехала с папой в Феникс, но детей у них долго не было, я родилась только через девять лет после того, как они поженились. Она назвала меня Клодиной, в честь своей покойной сестры, и умерла, так и не выйдя из родильного дома. Для папы это было очень тяжелое горе, он до сих пор от него не оправился. Я не знала маму, но с нами с тех пор живет тетя Лили и заменяет мне мать. Так все говорят. Ей 48 лет. Буду продолжать завтра».