Она понимает, что уже нагулялась, но не хочет уходить, пока не отыщет еще один. Закатав джинсы до лодыжек и держа кроссовки в руке, она неторопливо идет по гладкому слежавшемуся песку, влажному и холодному после недавнего прилива, оставляя за собой следы босых ступней. Она идет, низко опустив голову и пристально вглядываясь в золотистые песчинки под ногами. Пляж выметен дочиста. Повсюду лишь мелкий песок, лишь изредка там и сям попадаются на глаза обломки ракушек. Но она настойчива.

И, как она и была уверена, она его находит, полузасыпанный песком, белый и поблескивающий в лучах солнца. Она подбирает его, потом опускается на корточки у края воды и ждет, когда набежавшая волна слизнет с ее камешка песок. Она любуется им, держа на ладони. Белый, круглый и гладкий. Энтони был бы в восторге. Оливия улыбается. Вот теперь можно идти обратно.

Вернувшись в свой район, она идет по центру дороги, восхищаясь бесчисленными нарциссами, этим неожиданным буйством ликующего цвета, словно три миллиона ярко-желтых фениксов одновременно восстали из пепельной серости. Жизнь возрождается. В этом году весна выдалась необыкновенно теплой, и нарциссы зацвели на две недели раньше обычного. Они повсюду. И они прекрасны.

На подъездных дорожках уже много где стоят машины, там и сям в домах распахнуты окна. Откуда-то доносится жужжание газонокосилки и стук молотка. Пахнет мульчей и свежей краской. Наконец-то весна!

Оливия останавливается перед домом Бет. Подъездная дорожка пуста. Наверное, они уже всей семьей уехали в Сиасконсет. Бет говорила, они сегодня собирались на пикник. На лужайке перед домом рядышком стоят два «адирондака», яркие и белоснежные, выкрашенные свежей краской. Оливия улыбается и бросает взгляд на часы. Она уже не успеет попрощаться с Бет перед отъездом, но они скоро увидятся снова.

Прежде чем развернуться и пойти домой, она доходит до почтового ящика, чтобы в последний раз проверить почту. Там ничего нет. Вот и хорошо.

Она возвращается обратно в коттедж, дом, который они с Дэвидом купили, планируя свое совместное будущее. Это был милый и романтический план, но ему не суждено было сбыться. Может, сбудется для кого-то другого. Она останавливается на улице перед домом. Серая кедровая дранка, белые наличники, широкая терраса вдоль фасада, облицованная камнем дорожка. На лужайке у самой дороги, блестя в солнечных лучах, красуется воткнутая в землю табличка «Продается». Оливия вздыхает. Для кого-то другого.

Она уже упаковала вещи. Бо́льшую часть она отправила еще вчера, а все остальное лежит в ее джипе. На самом деле увозит она отсюда даже меньше, чем привезла сюда год назад. В дом можно уже не заходить.