Дополнительно, в качестве примера можно рассмотреть 1939 год — год переписи населения и год, который следует за 1937–1938 годами. Согласно статистике Министерства внутренних дел, на 1 января 1939 года в тюрьмах содержится 350 тыс. заключенных, в исправительно-трудовых лагерях — 1,3 млн человек, в исправительно-трудовых колониях — 365 тыс., на учете отдела спецпоселений состоит 990 тыс. человек. Итого 3,005 млн человек. Согласно данным переписи в 1939 году общая численность спецпоселенцев и заключенных, включая подследственных, составляет 3,1 млн человек, а численность населения страны составляет 170,6 млн человек^{529}. Таким образом, в 1939 году доля граждан, единовременно находящихся в системе подневольного труда, включая заключенных и спецпоселенцев, от общей численности населения страны составляет 1,8 %.

При этом существенная часть граждан, находящихся в системе подневольного труда, не работает. В спецпоселениях живут семьями, и, естественно, старики, дети, инвалиды не являются трудоспособными. Согласно специализированному исследованию «ГУЛАГ: экономика принудительного труда»: «Анализ статистических данных… показывает, что примерно треть из них относится к числу не работающих, куда входят отказывающиеся работать („отказники“), нетрудоспособные, инвалиды и „ослабленные“, которых в силу каторжных условий труда было немало среди заключенных»^{530}.

Американский экономист Роберт С. Аллен дает следующую оценку масштаба подневольного труда в экономике: «Если предположить, что в 1937 г. число заключенных было около 3 млн человек, а производительность их труда была эквивалентна труду 1,5 млн свободных рабочих, то объем труда, производимого заключенными, составлял лишь 5 % от объема труда несельскохозяйственных свободных рабочих, или 2 % от общего объема труда в экономике страны. Столь малые доли не могли оказывать сколько-либо существенного влияния на экономическую ситуацию»^{531}.

По оценке руководителя центра экономической истории МГУ, доктора исторических наук Леонида Иосифовича Бородкина: «Роль ‹системы подневольного труда› в экономике, в валовом внутреннем продукте, была в целом 2–3 %»^{532}.

Рис. 82. Резолюция Главы государства о закупке зерна в Канаде. 8 мая 1932 г.

Неэффективность системы подневольного труда

Доктор исторических наук Галина Михайловна Иванова — исследователь темы подневольного труда в рассматриваемый период — указывает в своей работе «ГУЛАГ в системе тоталитарного государства»: «Себестоимость продукции, ‹производимой в местах заключения›, несмотря на бесплатность труда заключенных, значительно превышала себестоимость аналогичной продукции, изготавливаемой местной промышленностью»^{533}.