Мои размышления были прерваны шепотом Джо: «Мясо — в котелке» — и я увидел, как он крадется к ружью. (Из тумана возникает черный ствол. Гусь не видит нас. Он продолжает лететь.) Я вижу, как палец Джоби скользит по дулу, проверяя, не налипла ли грязь, — автоматическая привычка, которая вырабатывается за долгие годы охоты на уток вслепую. Он перестает дышать… (Гусь все приближается. Я немного поворачиваю голову под резиновым капюшоном проверить, смотрит ли Малыш. Он даже не оборачивается к гусю. Он глядит на меня. И улыбается…) и когда гусь оказывается на расстоянии выстрела, я говорю: «Не надо». — «Что?» — спрашивает Джоби. Челюсть у него отвисает чуть ли не на фут. «Не надо», — говорю я как можно небрежнее и направляю лодку на середину реки. Гусь резко поворачивает прямо у нас над головой — он так близко, что слышен даже свист крыльев. Бедный Джо так и сидит с отвисшей челюстью. Я чувствую, что он страшно расстроен: за год в Орегоне убивают больше оленей, чем гусей, потому что гусей не поймаешь на приманку, а если ты отправляешься за стаей в поля, то приходится три дня ползти за ними на брюхе по грязи, потому что они все время отходят так, чтоб хоть на палец, но быть за пределами выстрела… поэтому единственная возможность — случайно встретить отбившегося от стаи. Так что у Джоби были все основания расстраиваться. А кто бы не расстроился, если бы его лишили, может, единственной возможности пристрелить гуся.

Он смотрел, как огромная перламутровая птица медленно удаляется прочь, пока она окончательно не исчезла из вида. Потом повернулся и взглянул на меня.

— Какой смысл? — Я отвернулся от его взгляда и смотрел, как нос лодки рассекает воду. — Нам все равно не удалось бы его найти в этом чертовом тумане, даже если бы ты его и подстрелил.

Но он так и остался сидеть с раскрытым ртом.

— Ну, Господи Иисусе! — промолвил я. — Если б я знал, что ты просто хочешь укокошить гуся, то не стал бы тебя останавливать! Мне казалось, ты хотел его съесть. А если тебе не терпится пострелять, можешь пойти в выходные на пирс и поохотиться на чаек. О'кей? Или повзрывать лосося на заводях.

Это достало его. Динамитом пользовался Лес Гиббонс в глубоких заводях выше по течению, а потом собирал рыбу в лодку. Как-то мы с Джо нырнули в реку после одного из таких взрывов и обнаружили на дне сотни мертвых рыбин, из которых всплывала только каждая пятидесятая. Так что, когда я упомянул о глушении рыбы, он по-настоящему взвился. Рот у него закрылся, а на лице появилось апатичное выражение.