— Совершенно невменяем. Забирайся-ка под одеяло…

— Смешно, правда… как вдруг затихли гуси. Я думаю, это-то на самом деле и разбудило меня.

И сейчас, оглядываясь назад, я точно знаю, что так оно и было.

— Или это дождь достучался до меня, чтобы напомнить, что сегодня я не проверил фундамент…

Оглядываясь назад, нетрудно найти веские причины, чтобы найти объяснение происшедшему. Легко сказать: разбудило то, что умолкли гуси, а отражение напугало, потому что сон предрасположил к испугу…

(Я сижу на кровати и слушаю дождь. Я чувствую ее теплую и нежную щеку, которой она прижалась к моей руке, ее волосы падают ко мне на колени. «Я уверена, что там все в порядке, родной», — говорит она. «Где?» — спрашиваю я. «Там, с фундаментом», — отвечает она…)

Оглядываясь назад, можно даже сказать, что то, что произошло на следующий день на работе, было результатом этого сна и размышлений о болване Эгглстоне, ну и, конечно, непосильной работы и недосыпа, который накопился за неделю… Оглядываясь назад, можно вообще увидеть в этом единственную причину…

(«Не знаю, — качаю я головой. — Я чувствую, что надо пойти проверить, пробежаться фонариком по ватерлинии и посмотреть, как обстоят дела… О Господи, до чего же не хочется натягивать холодные сапоги и чавкать по этому супу…»)

Оглядываясь назад, к этому можно добавить и грипп, поваливший всех в округе…

(Я снимаю брюки со спинки стула. «Если еще учесть, как разыгрались мои почки», — говорю я. «Почки?» — переспрашивает она. «Да, помнишь, как они у меня болели сразу после нашей свадьбы? Лейтон тогда сказал, что это от долгой езды на мотоцикле, — плавающая почка или что-то в этом роде. Последние годы они никак не давали о себе знать. До сегодняшнего дня. А сегодня я поскользнулся, здорово шмякнулся задницей и ушиб спину…» — «Больно? — спрашивает она. — Дай я посмотрю». Она зажигает ночник. «Все о'кей», — говорю ей я. «Конечно, у тебя всегда все о'кей. — Она берет меня за шиворот и пытается уложить. — Перевернись на живот, дай я посмотрю».)