• Неужели некому было больше писать об исторических событиях?

   • Или в какой–то промежуток времени некие лица просто «договорились», что Древняя Греция будет родиной исторической науки?

   • Куда делись тогда труды других авторов?

   • И можно ли считать письменные источники единственным способом повествования о прошлом?

На эти вопросы мы, безусловно, ответим по ходу этой работы.

«История — учит», по определению Геродота. Но как она может научить, если исторические процессы не буквально повторяются, но прототипологично? Проникновение в тайну событий, диктующих исход на мировой арене, зависит от правильности и точности сформулированных вопросов; иными словами, важно не хронологическое «когда», а технологическое «как» и психологическое «зачем»! В исторических процессах главное действующее лицо — человек, его психология и судьба — что и является высшей ценностью общества (вовсе не цифры). Вот на чём актуально акцентировать внимание.

Не кажется ли вам, в частности, что хронология — это мертвый язык, как латынь, на которой никто не говорит, но латинские лексемы внесены во множество словарей. И чтоб придать историческому тексту привкус интеллектуальности и хорошего тона иные авторы вставляют крылатые изречения на мертвом языке, тем самым даже аргументируя целые хронологические таблицы, неизвестно кем и когда внедренные. Абсурдность датировки некоторых исторических событий иногда выходит за рамки здравого смысла. Буква «Г» с лёгкостью переходит в «физиологически» ей близкую букву «Ж», как это часто происходит в трактовке истории, и слово хронология трансформируется в хроноложие.

Никто из историков не имеет чёткого представления о возникновении хронологии, но наверняка каждый боится сломать собственные кости об эту традиционную глыбу. Очевидно также, что не стоит путать фактическую хронологию (которую уже трудно восстановить), с условной хронологией, сконструированной историками — именно сконструированной на основании применения элементов литературных приёмов, фантазии и мифологического наследия. На датировки событий в пределах последних нескольких веков можно еще полагаться, но для более ранних времен хронология не выдерживает никакой критики. В ходе данной исследовательской работы нам предстоит погружение в наиболее ранние периоды и глубины человеческой истории.

История конкретного государства отмечается и характеризуется различными параметрами. Они исследователи делают упор на масштабность войск, размах походов и, соответственно, рост размерности границ государства; другие изучают население — насколько люди в этом государстве обеспечены, счастливы, благополучны, свободны ли. С гносеологической точки зрения известно и такое суждение: если свобода воли не реализовывается в государстве — значит, оно не для человека (не для гражданина, условно), но сам житель, человек для него, для государства. Так, если человек вынужден принудительно отдавать жизнь ради геополитического расширения или ради коллективизации, — это историческое фиаско. Давая историческим событиям однобокое оценочное суждение, мы вводим в заблуждение будущее поколение. Вот, к примеру, двойственная трактовка такого исторического события, как переход Мазепы на сторону Карла XII: с точки зрения русского государства — измена, поскольку Мазепа давал присягу российскому царю, а с точки зрения интерпретации украинской стороны — таков героический поступок, совершенный как попытка сохранить идентичность народа, которую можно было утратить при политике Петра I. И, заметим, таковые версии существуют сегодня, в 21 веке, и они по–прежнему остаются интерпретациями, поскольку однозначно достоверных свидетельств нет. Более того, в описаниях аналогичных исторических событий важна психология человека, осмысление его мотивов и побуждений, причинно–следственных связей и целей, а не просто частное оценочное суждение «кто хороший, а кто плохой». История народа должна передаваться со всеми плюсами и минусами, ошибками и достижениями. Без понимания национальной истории не может сформироваться идентичность человека. Историю надлежит не скрывать и интерпретировать сквозь призмы частных выгодных суждений, но сохранять и передавать в полном объеме, со всех ракурсов. Так или иначе жизнь — не одна колея и не сплошная линия; и целостность исторической науки, мудрости и её наследия — это залог объективного развития и роста следующих поколений, которые будут любить свой народ и уважать культуру, при этом не превознося себя над другими народами, с которыми их сведет судьба.