«Все это [то есть жизнь Христа] происходило от момента Его рождения и до Его восшествия на Крест и тридневного погребения в некоей последовательности и естественном порядке (τάξει φυσικῇ). Для обнаружения Своего Божества, которое еще не было открыто многим, Он по сравнению с основным течением [Своей жизни] (πρὸς τὴν ὅλην ἀκολουθίαν) редко совершал чудеса, относившиеся к [Своему] телу (τὰς περὶ τὸ σῶμα θεοσεμείας), как я уже сказал, для обнаружения Своего Божества, а не упразднения истинности Своего тела (οὐκ ἀναίρεσιν τῆς ἀληθείας τοῦ σώματος)...[1686] Он творил чудеса для обнаружения сокровища Своего Божества, а не для упразднения или изменения воспринятого [человечества]». [1687]
Очевидно, так Леонтий стремится подчеркнуть истинность человечества Христа и исключить всякий намек на докетизм:
«Так же как Господь все Свое уделил плоти, не выходя за пределы Самого Себя и имея устойчивое пребывание по природе, так и Его человечество пребывало в своем естественном состоянии и обладало естественными телесными способностями и действиями (ἐνεργείας). Оно также никогда не было лишено общих и неукоризненных страстей (τὰ πάθη τὰ κοινὰ καὶ ἀδιάβλητα). Оно существенным образом (οὐσιωδῶς) обладало мерой нашего [человеческого] совершенства (τὸν ὄρον τῆς καθ᾿ ἡμᾶς τελειότητος), но также было причастно всем благам Слова, скорее даже обладало Словом как источником благ, так что благодаря Слову источало из себя все, свойственное Слову». [1688]
«Так же как Господь все Свое уделил плоти, не выходя за пределы Самого Себя и имея устойчивое пребывание по природе, так и Его человечество пребывало в своем естественном состоянии и обладало естественными телесными способностями и действиями (ἐνεργείας). Оно также никогда не было лишено общих и неукоризненных страстей (τὰ πάθη τὰ κοινὰ καὶ ἀδιάβλητα). Оно существенным образом (οὐσιωδῶς) обладало мерой нашего [человеческого] совершенства (τὸν ὄρον τῆς καθ᾿ ἡμᾶς τελειότητος), но также было причастно всем благам Слова, скорее даже обладало Словом как источником благ, так что благодаря Слову источало из себя все, свойственное Слову». [1688]
Таким образом, Леонтий, в противовес усиливающимся в Константинополе афтартодокетистским тенденциям, снова возвращает Христа на землю. Он ясно указывает, что Христос единосущен нам; и таким способом он создает основание для нашего подражания Христу, которое зиждется на верном отношении как к человечеству, так и к Божеству Христа. [1689] Ведь между нами и Христом существует подлинное родство (συγγένεια), а также сходство в страдании (ὁμοιοπάθεια), которое связывает нас с человечеством Христа. Связь с Божеством Христа, осуществляемая посредством Его человечества, делает подражание Богу (θεομιμησία) возможным для нас. [1690]