«Это мы еще посмотрим», – подумал Одиссей; а так как киклоп тотчас после своей остроты завалился спать и под влиянием вина заснул особенно крепким сном, то он взял свой заостренный кол и сунул его острым концом в раскаленные уголья разведенного киклопом огня. Когда кол весь побагровел, он с четырьмя товарищами схватил его за тупой конец и вонзил его раскаленное острие чудовищу в глаз. Глаз мгновенно вытек; ослепленный в один миг вскочил на ноги; хмель под влиянием боли прошел. Сначала он заметался по пещере, стараясь поймать своих ослепителей; но когда это ему не удалось, он принялся кричать, созывая своих братьев киклопов. Те пришли ко входу пещеры. «Меня обижают, убивают!» – вопил Полифем. «Кто тебя обижает, кто убивает?» – «Никто», – жалобно ответил обманутый. «Коли никто тебя не обижает, никто тебе и не поможет; помолись богам, вот и все». И они разошлись по домам.

Все же Одиссей понимал, что дело спасения удалось лишь наполовину; надо было уйти из кровавой пещеры, а это было трудно. Он связал овец по три вместе и под каждой тройкой привязал одного из товарищей, а сам полез под барана-проводника, вцепившись ему в мохнатую шерсть его груди. Киклоп внимательно ощупал свой скот сверху, но запускать руку под живот не догадался; так все благополучно вышли из пещеры. Теперь можно было смело отплыть; но Одиссею была невыносима мысль, что киклоп так и не узнает, кто его наказал за его дикое отношение к гостям. «Если тебя спросят, киклоп, кто тебя ослепил, – крикнул он ему с кормы корабля, – то скажи, что это был Одиссей, сын Лаэрта, из Итаки!» Киклоп, услышав эту похвальбу, пожаловался своему отцу Посидону на обидчика. И с тех пор гнев Посидона повсюду преследовал Одиссея.

Немедленно – захватив, конечно, стадо киклопа с собою – Одиссей отправился к тому месту, где им были оставлены прочие корабли; вместе они выплыли в открытое море и после новых скитаний достигли плавучего острова. Царем на нем был Эол, царь ветров, отец многочисленного и счастливого семейства, он радушно принял Одиссея и его товарищей, угостил их и напоследок отпустил их домой с попутным ветром, дав ему остальные запертыми в мехе. Действительно, корабли понеслись с замечательной быстротой; когда они были уже настолько близко к Итаке, что можно было различать дым, поднимающийся с ее огней, – Одиссей, до тех пор бодрствовавший, от изнеможения вздремнул. А его неразумные товарищи стали разговаривать промеж себя. «Какой это он драгоценный подарок получил от царя Эола?» – «Наверно, кусок золота». – «Да, все ему, а нам ничего». – «Давайте-ка посмотрим!» Развязали мех – и враждебные ветры, вырвавшись, опять умчали корабли обратно к острову Эола. И вновь предстал Одиссей просителем пред очи радушного царя. Но этот раз он встретил немилостивый прием. «Я все сделал для тебя, – сказал он ему, – но, видно, ты ненавистен богам, что ничто не идет тебе впрок. Иди и справляйся сам, как знаешь».