Горе, как и любовь, — крайне личная вещь. Это часть того, что делает нас уникальным человеческим существом. Оно лежит на границе с сакральным. Однако несмотря на это, при всём уважении к горю, необходимо добавить, что оно — выражение нашей относительной природы. В абсолютном смысле мы — это не горе. Если бы это было так, горе никогда бы не проходило. Может казаться, что горе никогда не закончится, что мы никогда уже не сможем жить и любить и что со смертью нашего близкого человека умерла лучшая часть нас. Но рано или поздно горе, как и всё остальное, самоосвобождается. Оно тоже умирает. Начинается новая жизнь: как для умершего, так и для тех, кто остался. Джуди Тэтелбаум, психолог и терапевт, работающая с горем утраты близкого человека, пишет [Tatelbaum, 1980, 107]:
В путешествии через болезненный жизненный опыт нельзя забывать о том, что мы наделены удивительной гибкостью и умением выживать. Сгоревшие дотла леса вырастают вновь, весна сменяет зиму — природа такова, что как бы мы ни страдали, мы продолжаем расти. Чтобы верить, что мы выживем, что мы вырастем, а также чтобы жить сейчас, не откладывая жизнь на туманное завтра, нужна смелость.
В путешествии через болезненный жизненный опыт нельзя забывать о том, что мы наделены удивительной гибкостью и умением выживать. Сгоревшие дотла леса вырастают вновь, весна сменяет зиму — природа такова, что как бы мы ни страдали, мы продолжаем расти. Чтобы верить, что мы выживем, что мы вырастем, а также чтобы жить сейчас, не откладывая жизнь на туманное завтра, нужна смелость.
Абсолютный подход
Абсолютный подход
Впервые решив написать о горе, я испугался. Хотя я пережил горе, я не являюсь консультантом по работе с этим состоянием. Горе казалось мне чем-то особенным, уникальным в своей безжалостной интенсивности. Однако, поразмыслив, я осознал, что хотя горе по-своему исключительно, в конечном счёте это просто одно из переживаний. Такой взгляд может помочь нам найти подход к горю.
Хотя горе и невротическая привязанность — это не одно и то же, уровень нашей боли в момент, когда кто-то или что-то навсегда уходит от нас, прямо пропорционален силе нашей веры в истинное существование того, что ушло. Чем больше у нас связано с человеком или вещью, тем нам больнее, когда он или она уходит. Потеря несохранённой фотографии на компьютере ранит не так сильно, как потеря самого компьютера.
Между любовью и эмоциональной зависимостью есть тонкая грань. Вспомните учение Кхенпо Ринпоче о «любви без привязанности» или, в наших терминах, о любви без эмоциональной зависимости. Это зрелая любовь. Привязанность — это зависимость. Это прилипание любви, вызывающее сильные мучения. Наша привязанность к существованию, к людям и вещам, и зависимость от него раскрываются наиболее болезненно, когда мы лишаемся этого существования. Иными словами, на абсолютном уровне горе — это форма прекращения. Это боль прекращения нашей убеждённости в чьём-то истинном существовании.