Но, говоря о разрушительной работе, говоря о том опустошении, которое производит в душе ложная теория, я говорил не об отдельных счастливцах, а об массе.

Если бы материалистическая теория вполне могла овладеть сознанием массы, мало-помалу она привела бы всё человечество к полному духовному и моральному вырождению. Нельзя привить народному сознанию идею, что всё подчинено закону необходимости, что воля человеческая не свободна, что он автомат, что всякое его желание и действие, как неизбежные, лишены моральной оценки. Нельзя привить всё это народу и думать, что через несколько поколений прививка не даст достойные плоды. Нельзя так искушать жизнь, нельзя думать, что, сколько бы ни отравлялась душа мёртвыми идеями, она никогда не подвергнется разложению.

Всякому близко стоявшему к так называемой партийной работе, где более всего культивируется теория материализма, где сознание из поколения в поколение отравлялось этим гипнозом, – всякому теперь ясно, что в партиях наблюдается упадок морального чувства, разложение духовное. Лучшие работники, сохранившие свежесть и жизненность духа, задыхаются в этой атмосфере разложения, которая там наблюдается, и смутно предчувствуют, что должно произойти что-то в недалёком будущем, что бы могло воскресить умирающие души.

И вот, по моему глубочайшему убеждению, первое и неотложное, что должно произойти здесь, это освобождение сознания от того рабства, в которое оно отдано уже многие десятки лет.

Дух человеческий должен сбросить с себя прочь все узкие догмы наивного материализма, должен свободно вздохнуть, дать простор всем силам, заключённым в человеческой душе, смело взглянуть туда, куда ему запрещено смотреть под страхом осмеянья. Дух человеческий должен начать новую жизнь. Со всех сторон раздвинутся пред ним долго душившие его стены духовной тюрьмы, он узрит Бога, он почувствует себя не только гражданином земли, но и «гражданином неба»⁶⁰⁶. Он поймёт, как узка, мертва, ненужна, бессмысленна была его жизнь, – он поймёт, что не знал главного, не знал смысла жизни своей и мира. Он почувствует, что жил только своей жизнью, что был отгорожен от всех и задыхался там; он почувствует себя соединённо со всеми людьми, жившими тысячи лет назад, и со всеми, которые будут жить некогда, почувствует себя живущим общей жизнью с природой, с людьми, с миром, с Богом. И поймёт тогда, какое счастье чувствовать жизнь, какое счастье не знать одиночества, любить всех, знать всех, жить одной жизнью, чаять грядущего воскресенья!

Восторг новый, неведомый раньше, охватит его душу, радость, всё существо проникающая, наполнит его, и ему, спасённому, прозревшему, захочется всей жизнью своею служить и славословить Того, Кто создал и эту радость, и эту жизнь!