Все мы в холле думали, что свами будет в шоке от ответа Бхагавана. Мы ждали, затаив дыхание. Бхагаван движением головы дал знак свами продолжать. Свами сказал со сложенными руками: 'Моя первая просьба это положить свою голову на ваши святые стопы и раствориться. Я хочу омыть ваши стопы своими слезами.' Бхагаван ждал, не произнося ни слова. 'Второе, Бхагаван,' продолжал свами, 'вы должны возложить свои святые руки на меня и провозгласить, что даруете мне атма сакшаткар — освобождение.' Мы все смеялись внутри над этими просьбами свами. Но произошло чудо. Бхагаван поднялся со своей кушетки и встал перед ним, указывая на свои стопы. Свами упал к его ногам. Мы видели, как слёзы орошают стопы Бхагавана. Спустя какое-то время Бхагаван поднял его, положил руки ему на плечи и объявил: 'Дарую тебе атма сакшаткар.' Хотя глаза его продолжали источать слёзы, лицо светилось исполненностью, когда он покидал Бхагавана!"

Шри Бхагаван идёт в коровник, ТПР справа от него

ТПР продолжал: "В ашрам приехал американец. Мы не знали его имени. Высокий, красивый американец вошёл в холл, не представившись. Как только он вошёл, взгляд Бхагавана был прикован к нему. Он сидел перед Бхагаваном три часа. В течении этого времени между ними происходило какое-то общение. Была такая глубокая тишина, ни слова не было произнесено. Потом американец встал и вышел. Он больше не вернулся. Я спросил Бхагавана: 'Как так, этот человек пробыл здесь только три часа?' Бхагаван ответил: 'Он получил то, за чем пришёл. Его миссия окончена. К чему оставаться дольше? Всё заканчивается в сейчас.'"

"Ещё была одна аристократка из Америки, которая прислала телеграмму, где заявляла, что приезжает в Индию только за тем, чтобы побыть с Бхагаваном. Она сообщила, что приплывёт в Бомбей на пароходе, а потом сядет на поезд до Мадраса. Она также писала, что специальным поездом прибудет в ашрам в определённый день. Она прислала телеграмму из Бомбея, подтверждая свою программу. Ещё одна телеграмма пришла из Мадраса. Приехав на станцию, она была обескуражена, что её никто не встречает. В Раманашраме её тоже никто не встретил. Она пришла в холл сама. Бхагаван держал перед собой газету и читал — она даже не видела его лица. Майора Чедвика и Мунгала Венкатарамию попросили позаботиться о ней, так как она приехала издалека и с определённой целью. Она кипела от злости из-за оказанной ей встречи. Она говорила: 'Я леди. Что я сделала не так? Я проделала все шаги верно и приехала сюда. Никто не выказывает мне здесь уважения, а этот Рамана Махарши даже не посмотрел на меня.' Она была ужасно рассержена. Она сказала Чедвику и Мунгала Венкатарамии: 'Приходите к моему вагону в четыре. Я хочу с вами поговорить.' И тотчас покинула ашрам. Когда они пришли к ней на встречу, она стала их пытать: 'Почему Рамана Махарши не оказал мне элементарной вежливости? Что я сделала не так? Я сделала всё отлично, но он не знает, как уважать или даже принимать женщину.' Они ответили: 'Не говорите плохо о нашем мастере. Мы пойдём и доложим ему обо всём.' Она сказала: 'Именно по этой причине я вам это говорю. Идите и расскажите ему. Пусть он научится чему-нибудь.' Эти двое в страхе доложили об инциденте Бхагавану. Бхагаван выслушал их с большим интересом и уговорил их дать более подробный отчёт. Наконец, он принял обычную позу и сказал: 'Она всё это сказала? Тогда всё сработает само.' В ту ночь женщине приснился сон. Во сне Бхагаван сказал: 'Возвращайся.' На следующий день она пришла в Раманашрам, но на этот раз, не объявляя себя. С восьми часов глаза Бхагавана уставились на вход в холл. Она пришла в десять, и Бхагаван окатил её своей улыбкой. Она стала преданной Бхагавана. Позже она говорила: 'Мы никогда не можем судить мастера или как он будет действовать. Из его действий нельзя делать никаких выводов.'"