Мать Кришнабай и Свами Рамдас

Профессор Н. Р. Кришнамурти Айер

Профессор Н. Р. Кришнамурти Айер

Н. Р. Кришнамурти Айер был учёным, который верил только в интеллект, и сомневался во всём остальном. Бхагаван дал этому Фоме неверующему почувствовать внутреннее счастье, ясно и непосредственно.

Н. Р. Кришнамурти Айер был блестящим учёным физиком. Он учился у доктора С. В. Рамана, признанного по всему миру нобелевского лауреата. Известный как НРК, он пускался в полемику с любым, кто, игнорируя практическую сторону жизни, фокусировался только на Боге и духовной её стороне. Прежде чем принять что-либо, ему необходимо было получить научное доказательство. Несмотря на то, что он был индусом, ему казалось, что простираться перед кем-либо это не только суеверие, но и унижение. В 1922 году НРК приехал в Тируваннамалай к своей сестре. Зять НРК Куппусвами и его друг Т.К.Сундареша Айер, которые шли на встречу к Бхагавану, сказали ему: "Мы идём на встречу с Раманой Махарши. Кришнамурти, ты тоже пойдёшь с нами." НРК согласился, но с одним условием: "Не ждите, что я буду простираться перед тем, кого вы зовёте Махарши." Друзья улыбнулись — они без сомнения знали, что ему уготовано.

В то время Раманашрам был всего лишь соломенной хижиной, построенной над могилой Матери. Все трое вошли в хижину, и затем случилось нечто удивительное. Даже не осознавая этого, профессор обнаружил себя простёртым ничком на полу перед Махарши. Оба друга широко улыбнулись, так как именно это они и предвидели. Ибо нет нужды убеждать скептика в чём-либо — духовная сила сам по себе достаточно убедительна. Бхагаван полностью сосредоточился на НРК. Через несколько минут НРК встал, ошеломлённый своим поступком. Потом он решил устроить спор с Бхагаваном, с тем, чтобы исправить свой спонтанный поступок.

НРК рассказывал мне, что случилось потом: "Я спросил Бхагавана: 'Вот вы сейчас сидите здесь, а каким будет ваше следующее состояние?' Я думал, что он ответит, что душа переживает растворение тела и затем воссоединяется с Атманом или Богом. Я хотел устроить ему словесную войну, чтобы опровергнуть его. Но этого не произошло. Прошло несколько минут с тех пор, как я задал вопрос. Ответа не было. Стояла абсолютная тишина, когда наши глаза сцепились в неподвижном взгляде. Во мне возникла мысль: 'Этот человек ищет укрытие в молчании, чтобы избежать ответа на неудобный вопрос?' В этот самый момент эхом прозвенел голос Бхагавана: 'Вы сказали стхити (состояние), что вы имеете в виду под стхити?' Этот неожиданный контрвопрос заставил меня задуматься, что я должен ему ответить. И я начал думать. Я не спросил его о теле, которое будет похоронено или сожжено; я думал о мыслящем аппарате внутри тела под названием ум. Именно о нём я спрашивал. Теперь, если я сказал бы, что вопрос был о состоянии ума, он попросил бы меня определить ум. Я должен был иметь готовый ответ на этот вопрос. Поэтому внутри себя я стал исследовать, и это происходило, разумеется, было благодаря силе его взгляда. Однако, я не смог найти ответ на этот вопрос. Мой ум был парализован, способность мыслить умерла. Я беспомощно молчал. В глазах Бхагавана появился неистовый блеск. Его взгляд схватил меня мёртвой хваткой. Затем на лице Махарши засветилась лучистая победоносная улыбка. Я потерял всякое осознавание как тела, так и мира, ибо ничтожное 'я' во мне было поглощено чистым осознаванием бытия, в котором все имена, формы, время и действия были абсолютно потеряны. Это было состояние необъятной тишины, не имеющей ни начала, ни конца, но пылающей собственным сиянием 'Я ЕСТЬ'. Когда осознавание тела и его окружения восстановилось, внутреннее сияние всё ещё сохранялось, и не было больше вопросов, которые нужно было бы задавать или на которые отвечать. Упиваясь радостью этого поражения, я спешно простёрся и выбежал вон."