Вот что чувствовал Уолтер: "Вдруг глаза Бхагавана извергли на меня огонь и свет. Не могу другими словами описать тот колоссальный взрыв его взгляда. Со всей своей мощью этот взгляд проник прямо в меня, сжигая всё, что заставляло меня думать, что я нечто другое и отдельное от него. Я ощутил, как правая сторона сердечного центра начала теплеть. Она становилась всё теплее и теплее, а он продолжал всё смотреть на меня, пока я не почувствовал такой жар, будто внутри у меня горел раскалённый шар. Было похоже, что Бхагаван заряжает его чрезвычайно мощным духовным электричеством, потому что под этим пристальным взглядом у меня возникло ясное чувство, что этот сердечный центр является чем-то вроде духовного генератора, излучающего свет и энергию. Как будто какой-то невероятно мощный электрический аппарат вдруг был вживлён в мою грудную клетку. Я сидел прямо и неподвижно. Наши взгляды были прикованы друг к другу. Огонь тёк из его горящих глаз в сердцевину моего существа. Как долго длилась эта передача, я не могу сказать. Это было прекрасно. Я получил то, за чем пришёл. Произошла полная трансформация, сверху донизу, и произошло это без единого слова. Это молчаливое посвящение было яснее и прямее, чем любое словесное объяснение. Бхагаван довёл меня до предела моей готовности. Я чувствовал, что излитая милость, которой Бхагаван благословил меня в тот день, в своё время сделает свою работу. Я получил от него прощальный дар, и не мог просить ни о чём более ценном."

Уолтер уехал в свою страну, хотя прекрасно понимал, что Бхагаван вот-вот покинет своё тело. Он не остался, потому что знал, что Бхагаван не является телом. Бхагаван во все времена был светом Сердца. Позже он вернулся в Индию к одному мастеру в Керала, с которым провёл несколько лет. Но всё время именно Бхагаван был его опорой, поддержкой, центром, вокруг которого вращалась вся его деятельность. В 1970-х и 1980-х он регулярно посещал Нисаргадатту Махараджа и слушал его адвайтическое учение. Но в своём Сердце он придерживался Бхагавана, своего сатгуру, чувствуя его присутствие в форме света. Он объездил всю Европу, давая многочисленные лекции. Он редактировал и издавал духовные журналы, освещающие практическую сторону духовного учения. Уолтер Кеерс был выдающимся примером той истины, что внешняя деятельность ни в коем случае не является препятствием для того, чтобы пойти внутрь себя и быть Собой, своей вечной сутью.

Мне повезло вести переписку с этим прекрасным человеком. Однажды я спросил его: "Уолтер, что для вас значил Бхагаван?" Вот что он написал: "Что для меня значил Бхагаван? Я задаю себе этот вопрос. Что Бхагаван значил и до сих пор значит для меня? Я обнаружил, что нельзя дать чёткий ответ на этот вопрос. Да, именно так. Шри Рамана Махарши был, и остаётся, чем-то невообразимым, а потому неописуемым. Бхагаван не был болезненным, старым, умирающим телом, которое я видел полулежащим на кушетке, но чем-то невообразимым; он был безличным и чистым сиянием; а тело, сколь сильно бы мы ни любили его присутствие, было лишь как сверкающий алмаз, отражающий реально существующий свет. Я не понимал всего этого в первый свой приезд. Для меня он был чем-то вроде божественного человека, и я был склонен сравнивать его с Иисусом Христом или Буддой. Но Иисус Христос и Будда были образами в моей голове, сформированными на основе верований, на которых я был воспитан, и всех историй, услышанных и прочитанных позже. Но Рамана Махарши с первого же мгновенья, когда я его увидел, был чем угодно, только не образом. Он был бомбой, взорвавшей миф о моей жизни за несколько минут и без единого слова. Его знаменитый вопрос 'Кто я?' тотчас приобрёл совершенно новую окраску. Только спустя три или четыре года мне полностью стало ясно, какое влияние оказало на меня его молчание — оно стало 'моим собственным', если можно так сказать. Бхагаван никому не давал возможности поверить, что вы как человек можете реализовать истину. Центральный пунктом, осью его садханы, которую он предлагал большинству из нас, было приглашение рассмотреть, Кто задаёт вопросы? Кто пришёл к нему? Кто хочет реализации?"