Эх, Таня, Таня, провела, обманула!

Мужчина подошёл к двери, пару секунд постоял рядом, прислушиваясь, потом толкнул дверь и вошёл.

Татьяна не спала.

- Андрюша! – волчица приподнялась и села, чуть поморщившись. И сразу вся его злость испарилась, волк буквально подлетел.

- Что болит? Врача?

- Стой! Ничего не болит, вернее, болит, как и должно болеть, - Татьяна едва успела остановить его порыв. – Ты как впервые папой стал.

- Танька, я когда-нибудь тебя сам прибью и тут же рядом лягу, - простонал Андрей, обнимая супругу. – Почему промолчала, что рожаешь? Почему позволила улететь?

- У тебя важное мероприятие. Долгожданное, запланированное, столько оборотней на него съехались, а ты всё бросишь и будешь меня за руку держать? Если ты запамятовал, я уже рожала и знаю, что муж незаменим в процессе зачатия, но в процессе родов только добавляет медперсоналу нервотрёпки.

- Сколько лет назад ты рожала?! – взвыл Андрей. – Больше тридцати! Я так издёргался, как ты выносишь, а ты даже роды мне увидеть не позволила!

- Поэтому и не позволила, что детям нужен нормальный папа, а раньше времени поседевший, - отрезала Таня. – Всё, Волков, не ворчи, не страшно. Лучше поцелуй и скажи, что ты нас любишь.

- Таня…

- Как бы я тебе сказала, сам посуди? Первая схватка началась, когда ты уже в самолёте был, а до этого – никаких предвестников. В самолёте стоп-сигнал не предусмотрен. Волков, я тебя люблю, но иногда ты ведёшь себя не лучше Игната! Кстати, как дети, ты их уже видел?

- Видел. Счастливы и мечтают обнять маму и брата, - волк поцеловал жену, провёл пальцем по её щеке, а потом обнял, уткнувшись её куда-то в район уха. – Я чуть не умер там, в Дальнем. У меня тут Решетников показательное выступление устраивает, его самка в состоянии, близком к истерике, и звонок, что ты рожаешь.

- Кстати, как всё прошло?

- Замечательно. Наверное. Я, если честно, мало что помню, мои мысли были в другом месте. Как только появился Максим, двадцать шесть кандидатов самоустранились, отказавшись от борьбы. Решетников, не напрягаясь, намылил холку единственному оставшемуся, и я смог сбросить на него и вторую головную боль последнего года – дальневосточный клан. От первой – Ольги – он меня избавил четырьмя месяцами ранее. Оборотни клана счастливы, северные надулись, но быстро сдулись – на Решетникова обижаться себе дороже, да и поняли, что он всё равно к ним не вернулся бы, а так – относительно недалеко обосновался. Всегда можно обратиться. Ольга одновременно плакала и смеялась. Ей и волка жалко, и радостно, что она в родном доме жить остаётся. Что ещё? У меня, наконец, душа успокоилась, Решетников наведёт порядок в Дальнем. И отец к нам летит, я ему сразу позвонил.